Роман Холодные пески Техаса глава Глава 39

При первой задержке я не обращаю внимания на свое состояние и списываю все на нервы. Когда меня начинает подташнивать, я решаю, что это расшатанные нервы. ТО, что это может быть беременность, я даже не думаю. Словно не занималась незащищенным сексом достаточно часто. А вот моя медсестра Бетти, с которой мы очень быстро нашли общий язык и сдружились, хотя она на двадцать лет старше меня, сразу понимает причину моего недомогания.

- Какие к черту нервы, - говорит Бетти, склонив голову набок. – Ты вроде как врач, - нужно видеть ее выражение лица. Она смотрит на меня, как на дурочку, закатив глаза и скривив губы.

- И что, по-твоему, это? – повторяю ее мимику один в один. Как мне кажется.

- Тест на беременность купи, или ты забыла, что с тобой происходило? – Бетти единственная в клинике знает, что я пережила и переживаю до сих пор. Она регулярно «работает» моим психологом, когда мне совсем тяжело. Эта неделя стала именно такой. Не было ни ночи, когда бы мне не приснился Хоук с его кривой улыбкой, шрамом и членом…

- Нет, - я машу головой, и улыбаюсь. До того момента, как приходит понимание и осознание. – Нет, - говорю уже не так уверено. – Бетти, это…

- Так все говорят, а потом держат на руках младенца. Заедь в маркет и купи тест, тебе говорю, - командует Бетти. – А еще запишись на прием к доктору Розенбергу, потому что тест будет положительным.

Все произошло именно так, как сказала подруга: тест оказался положительным, и уже через два дня я выходила от доктора Розенберга с первым фото моего ребенка и с пакетом витаминов. Я даже не думала, оставлять ребенка или нет. Это мой малыш – решила я. Он выбрал меня, а значит так должно быть. И вот тогда пришло, наконец-то, спокойствие. Я перестала видеть Хоука, слышать его и чувствовать. Я полностью сконцентрировалась на беременности, но, хоть и могла праздно провести все месяцы, работала практически до родов.

Уже на последнем узи я поняла, что моя девочка очень похожа на своего отца. А когда я взяла на руки свою черноволосую красавицу и впервые взглянула ей в глаза, то осознала, что Хоук не оставит меня никогда. Софи была маленькой копией Хоука. От меня она унаследовала только глаза.

- Ты уволишься? – спрашивает Бетти, помогая мне внести Софи в ее дом.

- Нет. Я ординатор, и хочу закончить обучение, - комната для моей маленькой птички Софи уже готова, и я укладываю ее в колыбельку. – Я наняла няню, - Бетти недовольно хмурится. – Бет, я могу себе это позволить, и я должна работать. Я с детства мечтаю стать врачом, а няня мне еще и поможет.

- Хочешь, я стану няней, - вдруг говорит Бетти. – Детей у меня нет, и уже не будет. Работа скоро доведет меня до депрессии. Если будешь платить столько, сколько в больнице, буду с тобой постоянно.

- Бетти, - я удивленно смотрю на нее. – Ты же классный специалист.

- Да, - он разводит руками. – Но я больше не могу смотреть на больных, слабых и грустных. Я хочу радоваться жизни вместе с тобой и Софи. Если хочешь, конечно.

- Конечно, хочу, - гора с плеч спадает сама собой. Я с трудом представляла, как оставлю ребенка на чужого человека. Бетти же стала мне очень близка, словно старшая сестра. Она знает о моей семье, знает, что я богата, но никогда даже не намекала на то, что ждет подарок или оплату обеда в кафе. Мы были на равных. – Только тогда помоги мне выбрать новый дом.

- С удовольствием, - отвечает подруга и улыбается. И вот теперь я действительно замечаю разницу в ее улыбке до разговора и после. Она стала счастливой. Мне же приходится только завидовать. Мое счастье еще очень далеко.

Я покупаю дом с другой стороны улицы, но уже в два раза больше. Нанимаю декораторов, дизайнеров и строителей и первую годовщину Софи мы празднуем в новом доме. Рядом с моей дочерью должны бы быть бабушка с дедушкой, но я даже не извещаю их о рождении внучки. Соответственно и на празднование они не приглашены.

А потом снова приходят кошмары. Или, вернее, секс-кошмары, как теперь называю их я. Но все становится еще тяжелей, потому что я начинаю ощущать присутствие Хоука везде, куда бы не пошла, где бы не находилась. Теперь ко всему присоединяется и страх за жизнь. Как ни крути, а я его сдала, и он имеет право, если посмотреть правде в глаза, меня убить. Однако я теперь не одна.

Который раз я вижу призрака, видение из прошлой жизни, того, кого видеть не могу. Того, кто изолирован от общества уже три года.

И каждый раз я напоминаю себе об этом, и каждый раз я думаю, что схожу с ума.

Каждый раз, когда я выхватываю его образ из толпы, когда вижу сквозь стекло витрины магазина или окно кафе, я говорю себе, что это всего лишь наваждение. И не важно, что внутри все сжимается толи от страха, толи от радости. Не важно, что ноги становятся ватными, а ладони влажными – я успокаиваю себя, что вижу призрака, а не плоть и кровь.

А вместе с ним я вижу прошлое, которое и так приходит ко мне в каждом сновидении, заставляя просыпаться от собственных криков. Иногда я кричу от ужаса, а иногда от желания.

Он превратил меня в затравленную истеричку, потерянную для нормальной жизни, для отношений, для любви.

Превратил меня в маленькую птичку малиновку, принадлежащую ястребу.

И лишь ему одному.

Моя жизнь теперь другая – она крутится вокруг работы, но теперь моим самым большим достижением является моя сладкая девочка Софи, которая тихо сопит в своей кроватке. Я поправляю одеяло, включаю радио-няню, и иду в свою комнату, чтобы перед сном немного почитать новые медицинские статьи. Но меня останавливает звонок стационарного телефона. Посмотрев на часы, спускаюсь на первый этаж, чтобы ответить.

- Кто так поздно? – спрашивает Бетти.

- Может, из больницы, - пожимаю плечами и снимаю трубку. И слышу голос, который возвращает меня в прошлое.

- Простите, это дом Робин Боррегар? – спрашивает женщина с отчетливым испанским акцентом.

- Да, Хуана, это я, - отвечаю дрожащим голосом. Я не готова слышать никого из прошлого, да и просто не хочу, хотя Хуана не сделала мне ничего плохого.

- Пахарита, детка, мы тебя еле нашли, - я слышу, как женщина начинает плакать.

- Не нужно было этого делать, - говорю я, падая в кресло. – Мне не о чем говорить с вами.

- Детка, я же ничего плохого не сделала, - она явно шокирована моими словами, потому что голос ее стал намного тише.

- Ты сама понимаешь, что наш разговор делает мне очень больно, - откидываюсь на кресле, закрыв глаза. Хуана не просто так позвонила, наверное, с родителями что-то случилось. Но то, что она говорит, сражает меня наповал.

- Я понимаю, но у меня плохая новость, детка, - говорит женщина, и, в принципе, я уже знаю, что она скажет. – Этот Хоукинг вернулся в Даллас.

- Ох, - резко срабатывает вегетатика, и меня сначала бросает в жар, заливая потом, и тут же обдает холодом, от чего я начинаю дрожать. – Давно?

- Нет. Он год неизвестно где был, - Хуана рассказывает, а я не могу понять, о чем она говорит. – Говорят, что ездил по стране, решал свои дела с бизнесом.

- Какой год? – я не замечаю, как повышаю голос. – Какой год? Ему пожизненно должны были дать!

- Должны были, а дали год! – Хуана тоже переходит на крик. – Ты уехала, не дождавшись прочтения приговора. Все были шокированы не меньше твоего. Судья, кстати, тоже. Но присяжные признали его невиновным! Почти по всем статьям, - она выдыхает. – Я не знаю, как он этого добился, но даже ФБР сняло с него обвинение в похищении.

- Этого не может быть, - наклоняюсь вперед и закрываю лицо рукой. – Он же преступник.

- Так говорят, - она шепчет в трубку:- А еще говорят, будто он был внедрен в сеть бандитскую еще много лет назад. А еще говорят, что он купил присяжных и прокурора.

- Второе, скорее всего, - выдыхаю. – Спасибо, что предупредила. Хуана? – она выдыхает. – Если сможешь, предупреди меня, если он решит уехать.

- Запросто. Моя подруга у него работает. Кстати, Саванна живет у него в доме, вместе с его братом.

- А мать? – я постоянно плачу за больницу, но вдруг она уже здорова.

- Ее с ними точно нет. Да и не потерпела бы она эту вертихвостку. Детка, - теперь вздыхаю я. – Как у тебя дела?

- Нормально, - говорю я, и тут, улыбаясь, сообщаю ей новость, которую не хотела освещать. – У меня дочь от Хоукинга.

Сначала на той стороне тишина, потом я слышу ругательства на испанском, а затем я слышу звуки рыдания.

- Как ее зовут? – спрашивает женщина, высмаркиваясь.

- Софи Боррегар, - отвечаю. – Она такая милая.

- На кого похожа? – Хуана не просит фото, явно понимая, какая опасность ожидает и меня и Софи, если кто-то что-то узнает.

- На него, - я вздыхаю. – Но глаза мои.

- Можно я к тебе приеду? – спрашивает женщина.

- Конечно, - я снова улыбаюсь. – Только, пожалуйста, не говори никому. Даже родителям. Если Хоук узнает, он сделает все, чтобы ее забрать.

- Ты, думаешь, я не понимаю? – Хуана замолкает, а потом добавляет шепотом: - Я приеду на Рождество. Хорошо?

- Я куплю тебе билет, - так же шепотом говорю я. – Кто пришел?

- Твоя мама, - она шмыгает носом. – Я потом тебе еще позвоню, Клодетт, - говорит она и кладет трубку.

До Рождества остается месяц, и я уже предчувствую, как буду рада встретить Хуану у себя дома.

Но на Рождество это я еду в Даллас…