Роман Холодные пески Техаса глава Глава 32

Чувствую холод внутри. Он привез мне показать человека, который в бредовом состоянии рассказал ему о вине моей семьи перед его? Если Хоук относится к рассказам такого человека с доверием, то сомневаюсь, что мои контраргументы будут услышаны. Становится реально страшно. Кажется, что небо затягивают тучи, хотя, на нем ни облачка.

- К кому ты меня привез? – голос дрожит. Я не ожидала, что окажусь в психушке. Я, вообще-то, не знаю, как себя вести с психически больными. А вдруг он агрессивен, и кинется на меня?

- Сейчас увидишь, - говорит мужчина, паркуясь на стоянке. – Ты помнишь, что на этот момент ты – моя девушка?

- Помню, - я киваю. – Помню, что не стоит пытаться убежать, потому что ты всех убьешь, - он с укором смотрит на меня, потом качает головой. – Ты просто ядовитая змея, - говорит, и ждет, пока я вылезу из машины.

Клиника, куда привез меня Хоук, располагается на территории, ранее принадлежавшей довольно большому ранчо, с огромным главным домом. Именно здесь и расположилось главное здание теперь уже клиники. Осматривая его, я вижу, сколько денег, труда и любви вложено в это учреждение. Песочного цвета двухэтажный длинный дом, с красивым крыльцом и стеклянными дверьми не пугает, и не создает ощущение опасности. Ухоженные лужайки и клумбы говорят о том, что все пациенты послушные и спокойные. Да и гуляющие по двору люди вообще не выглядят маньяками и психопатами.

- Иди сюда, - тихо говорит Хоук, и когда я подхожу, берет меня за руку. От неожиданности я вздрагиваю и хочу руку вырвать, но он шепчет: - ты моя девушка, забыла?

- Не обязательно… - пытаюсь возразить я, понемногу дергая рукой.

- Ну, хорошо, - Хоук соглашается, и тут же обхватывает меня за талию и притягивает к себе. – Не хотела легкую версию, получай тяжелую.

Он не дает мне пошевелиться, сильно сдавив пальцами бок, и ведет к крыльцу.

-Алекс, мне больно, - говорю я сквозь зубы, глядя на него с улыбкой. Но моим взглядом можно убить.

-Это меня заводит, Робин, - тоже улыбаясь, говорит Хоук. – Особенно, когда ты меня по имени называешь.

- Тогда буду звать тебя мудак, - отвечаю я, и смеюсь. – Такое тебя заводит?

- Поверь, птичка, меня заводит просто твое присутствие. А то, что ты пытаешься меня оскорбить… - он целует меня в висок. – так я и не такое в свой адрес слышал.

Я не успеваю ответить ему, потому что мы подходим к дверям, и они оказываются раздвижными. Свою практику я планирую вести в бесплатной клинике, возможно в больнице красного креста, или просто в государственной бесплатной. Папа пока об этом не знает, да и мой теперешний босс тоже. Но мне кажется, что я могу позволить себе работать не за все деньги мира. Ведь у меня их достаточно. Эта же больница выглядит как лучшие гостиницы мира. Пол из полированного бразильского ореха, мебель из красного дерева и натуральной кожи, светильники и бра с хрустальными подвесками. На деньги, вложенные в это место, можно было бы содержать ни одну клинику такого плана. Но, нужно отдать должное дизайнеру и хозяину - все выглядит дорого, но не кричаще.

- Привет, - Хоук подвел меня к стойке регистратора.

- Добрый день, мистер Хоукинг, - отвечает мужчина в медицинской форме. На его именной табличке написано « Филл». – Вы сегодня рано.

- Да вот, привез девушку познакомиться, а она у меня ранняя пташка, - мужчина улыбнулся, и повернулся к монитору. Ему невдомек, что Хоук играет словами. – Уже можно?

- Да, процедуры уже закончились, можете подниматься, - Филл что-то отмечает в компьютере. – У вас час.

- Спасибо, - Мучитель кивает, и тащит меня за собой. – Шевелись, я не хочу терять ни минуты.

- К кому мы идем? - меня бьет мелкая дрожь, как всегда бывает при сильном волнении. Я изо всех сил пытаюсь продумать мои действия, но ничего не получается – в голове кавардак. Как всегда в последнее время.

Хоук не отвечает, а ведет меня по длинному коридору к лестнице. Она тоже шикарная – со ступенями из того же бразильского ореха, но уже не полированными, с коваными перилами, и бра по всей стене. На втором этаже уже все спокойней – светлые стены, плитка на полу, белые двери. Мы подходим к одной из дверей, и Хоук стучит в нее, а мое сердце готово выскочить из груди.

- Входите, - слышу оттуда женский голос, и поворачиваюсь к Хоуку, в немом вопросе приподняв брови. Он, ничего не говоря, открывает дверь и подталкивает меня, приглашая войти.

- Привет, ма, - говорит мужчина, и у меня подкашиваются ноги, а в ушах начинает не шуметь, а гудеть. Не знаю, как я удерживаюсь в вертикальном положении – видимо рука на талии держит меня, но чувствую, как от лица отливает вся краска.

– Александр, твоей спутнице нехорошо, - поставленным голосом говорит женщина, и я впервые смотрю на нее. Она копия Габриеля, значит, отец Хоука был брюнетом.

- Нет-нет, все хорошо, это жара, - говорю я, когда Хоук подвигает мне под колени стул, и я практически падаю на него. Постепенно прихожу в себя, под острым взглядом женщины и ее сына. И глядя на ее чистые глаза, не могу понять, что она делает в этой лечебнице.

- Мама, это Робин, моя девушка, - представляет Хоук меня, не называя фамилии. – Робин, это моя мама – Ава Рейнольдс.

Ваывыв

- Очень приятно, миссис Рейнольдс, - я протягиваю руку, но женщина отпрыгивает от меня, как от прокаженной.

- Нельзя меня трогать, - говорит она. – Ты меня запачкаешь.

- Хорошо, - теперь становится понятным, почему мать Хоука помещена в психиатрическую клинику. И если учесть, что на только что закончила все процедуры, можно представить, как она себя ведет через какое-то время. – А можно я руки помою? На улице такая пыль.

- Да, - она, вдруг, улыбается, как Хоук и у меня замирает сердце. Это очень неожиданно, и задевает мою душу. Совсем немного, но это мне не нравится. – Вот там душ, только не купайся, а просто руки помой.

- Конечно-конечно, - я улыбаюсь ей. – А у вас здесь есть антисептик? Я бы и раковину помыла после себя, - Хоук хмурится, но я, всеми возможными мне способами, пытаюсь показать, что я не издеваюсь над его мамой, а пытаюсь ее расслабить.

- Не стоит, детка, здесь убирают каждый час, - она машет худенькой и бледной рукой. – Иди, мой свои ручки.

Я провожу в ванной комнате больше времени, чем положено, что не нравится моему воображаемому жениху. Он заглядывает, просунув голову в дверь, и делая страшное лицо.

- Я думал - ты сбежала через окно, - тихо говорит мужчина, шевеля бровями.

- Я даже не думала об этом, - отвечаю, и впервые смотрю на окно. – Хорошая шутка, - машу головой и тихо смеюсь. Окно в комнате есть, но в него не пролезет даже моя голова.

- Мы идем на прогулку, - Хоук исчезает так быстро, что я не успеваю сказать ему, что иду.

Мы выходим на улицу через центральный вход, сопровождаемые медсестрой. Она идет на расстоянии, так, чтобы не слышать наши разговоры, но и чтобы оказать помощь в необходимый момент. На улице много людей, и сразу определить, кто из них пациенты, а кто посетители практически невозможно. Звучит негромкая речь, слышно журчание небольших фонтанчиков, увлажняющих воздух и успокаивающих нервы, поют птицы и играет классическая музыка. Словно это какая-то гостиница на юге Франции в тридцатых годах, а незакрытая психлечебница.

Хоук тихо разговаривает с Авой, и я вижу его совсем другим – он расслаблен, улыбается открытой улыбкой, а не кривой, как обычно улыбается мне. Его руки в задних карманах джинсов, и это выглядит так юно, так сексуально. Я отворачиваюсь, чертыхаясь внутри, и злясь на себя. Потому что мне это не нравится.

- Сынок, а ты знаешь, Макс обещал прийти, - она потягивается, подняв руки вверх. – Сказал, что пора мне ехать домой.

- Замечательно, ма, - мужчина все так же улыбается, но я вижу, что улыбка померкла, глаза уже так не сияют, и тело слегка напряглось.

- Он сказал, что Лэнг нам поможет, - здесь уже напрягаюсь я, понимая, о каком Лэнге она говорит. – Он, все-таки, отличный парень, да?

- Даа, - Хоук поворачивает голову ко мне, и в его глазах теперь я вижу неприкрытую ненависть. Такую жуткую, что я отпрянула, и прикрыла рукой рот. – Очень хороший. Ты ничего не помнишь, да?

- А что я должна помнить? – говорит женщина, Я понимаю, что он собирается сказать, и машу головой, призывая его молчать. Это очень жестоко пробуждать память нездоровой матери. Но Хоук меня не слышит.

- Ну, хотя бы то, что твой муж Макс застрелился у тебя на глазах, когда ты трахалась с Лэнгдоном Борригаром, - мне снова становится плохо. И не физически, а морально. Мне больно не только за себя, но и за мать Хоука, которая начала выть и кричать. Она упала на гравийную дорожку, и начала биться в истерике.

- Какая ты сволочь! – шепчу я, пытаясь дышать. – Она же твоя мать! Зачем ты с ней так?

- Это для тебя, моя Робин. Ты спросила, я показал, - Хоук отходит в сторону, пока его мать поднимают и уводят санитары. Они-то не знают, что это любящий сынок спровоцировал приступ. – Твой отец сначала обанкротил моего отчима, а потом, когда мама к нему пошла, предложил ей помощь, взамен на секс: когда, где и как он захочет. Мама согласилась. Твой папаша трахал ее со всеми извращениями, даже груповуху устраивал со своими клиентами из Европы, - мне становится тошно. Я не хочу в это верить, потому что никогда не могла бы подумать, что мой отец… Но в глазах Хоука я вижу такую боль, что… Я верю ему. – И вот однажды, - мужчина продолжает, глядя куда-то, наверное в прошлое. – Однажды, твой папаша-извращенец захотел засадить ей у нас дома. И засадил. Когда пришел отчим, моя мамочка стояла на коленях с пробкой в заднице, а твой отец ее жестко трахал. И, знаешь, что было самое ужасное – она стонала от удовольствия. Я знаю, потому что я был дома, а они не знали. Отчим достал пистолет, зашел в спальню, окликнул любовников, и когда они прервались, вогнал пулю в висок. Мама закричала, а твой отец… - он горько усмехается, - довел дело до конца. Она тронулась умом, а потом оказалось, что она еще и беременная. Благо можно было прервать ее. Ну что, птичка, вопросы еще будут?

- Ты хочешь сделать со мной то же самое, что сделал мой отец? – я не знаю, почему верю ему, но верю. Я пытаюсь все осмыслить, но шок не дает это сделать. Я не могу понять, как мой папа, который до безумия любит маму, мог такое сделать с другой женщиной? И, наверное, не с одной…

- Да, и начнем завтра. Мы едем в Вегас.