Роман Холодные пески Техаса глава Глава 29

Во сне я свободна. Я в отделении, оказываю первую помощь мальчишке, упавшему с самоката. Почему я? Потому что это сон. Мальчишка плачет, и дергает ногой, а я строго смотрю на него, пытаясь угомонить. Я счастлива! Я там, где хочу находиться. Я свободна.

Открываю глаза, и реальность обрушивается на меня воспоминаниями и ощущениями, которые я, наверное, никогда не смогу забыть. Всю мерзость того, что эти двое делали со мной, перекрывает ужас от того, что с ними сделал Хоук. Я не хочу верить в то, что произошло, но пятна крови…

- Он убийца… - шепчу, принимаю позу зародыша в надежде, что так смогу успокоится. Но ничего не помогает. Меня начинает трясти, становится тяжело дышать, когда я, наконец-то, понимаю, что причиной смерти двух человек стала я. – Не двух, - меня тошнит, и я мчусь в туалет. – Не двух, - после всего умываюсь и смотрю в зеркало. – Не двух, Робин, трех… - я забыла об Акселе. Об Акселе с неимоверным голосом. – И Санни.

Тошнота проходит, и меня накрывает безразличием: они заслужили смерть. Все. Ну может, только Санни не должна была… Умываюсь, и поднимаю голову, встречаясь с взглядом моих огромных глаз.

Смотрю на себя в зеркало, и не понимаю, кого вижу в отражении. Это я и не я. На меня смотрит чужачка, укравшая мое тело и запрятавшая мою душу куда-то глубоко.

- Кто ты? – спрашиваю я у своего большеглазого отражения. И ответ приходи сам собой. – Женщина Хоука, - машу головой. – Нет, - говорю я своему отражению. – Нет! – кричу. – Нет! Никогда! Нет! – я впадаю в бешенство. Просто от злости и возмущения рушатся все барьеры, которые я создавала всю свою жизнь. Я просто готова орать, как ненормальная крушить все вокруг. Первым страдает зеркало. Я хватаю вазу, стоящую в углу и швыряю в свое отражение. Осколки летят в разные стороны, покрывая все вокруг сверкающими конфетти. Срываю светильник со стены, и с ревом бросаю его в джакузи. Все повторяется с богемским стеклом бра. Мне мало. Я не замечаю, что иду по осколкам, и на полу остаются кровавые следы от моих ног. Такие же следы остаются на полу в комнате, когда я хватаю с тумбы настольную лампу и швыряю ее в окно. Она тяжелая, но я настолько взбешена, что легко справляюсь с задачей – лампа летит в окно. Оно выдерживает. Лампа – нет. Стулом я бью об пол. Здесь меня ждет неудача – дерево очень крепкое, все, что я получаю – отдача в плечи.

- Сука! – кричу я. – Ненавижу!

- Меня? – слышу позади себя, и застываю. На секунду.

- Тебя! Себя! – поднимаю стул и швыряю в Хоука. – Ненавижу! Мудак хренов! – он легко уклоняется от летящего на него предмета мебели.

- Легче стало? – все так же спокойно спрашивает он. Но я замечаю, что глаза его потемнели.

- Иди на хрен! – я бросаюсь на него с диким желанием расцарапать ему лицо, откусить кусок от горла. Я уже не контролирую себя. Адреналин сделал со мной что-то ужасное. – Ненавижу!

Он перехватывает меня, и разворачивает спиной к себе, прижимая к своему телу. Я визжу, пытаюсь ударить его руками, ногами. Царапаю руки.

- Робин, успокойся! – ревет он мне на ухо, но я его не слышу. Я словно животное, попавшее в капкан. Еще немного, и я сойду с ума. Хоук это понимает. Он бросает меня на кровать, и прижимает меня сверху, накрывая своим телом. Он хватает мои руки и заводит за голову.

- Слезь с меня! – он больше меня, сбросить его не получается, но… Во мне просыпается желание. Вот так, неожиданно, меня накрывает волна дикого желания. Я чувствую задом его член, и мое тело берет верх над разумом (почти потерянным), я трусь задницей о его член. Слышу свой стон – это должно шокировать меня, но мне все равно. Вообще не стыдно. Я хочу секса. Сейчас. Немедленно.

Слышу, как замирает Хоук. Но всего на доли секунды. Слышу его шумный выдох. И вот он уже стягивает с меня штаны одной рукой, второй все так же держит мои руки. Ребро его руки проходит у меня между ягодицами, а у меня вырывается протяжный полустон-полурык.

- Все, что дама захочет, но это не сегодня, - хрипит Хоук, заводит руку под живот и приподнимает меня, вернее мою задницу. Его пальцы подбираются к тому месту, где сейчас пожар. Я знаю, что очень мокрая, и слышу его довольный рык. – Моя…

- Нет, - только собираюсь сказать я, но он входит на всю длину, и мое «нет» превращается в протяжное «даааа».

– Успокоилась? Фурия!

Я не отвечаю, просто подмахиваю ему, стону, мое тело пронзает, словно иглой желания. Мне все равно, что он подумает – я хочу кончить. Хоук включается в игру. Хватает всей пятерней за голову, погружая пальцы в волосы. Он тянет на себя, за волосы, накручивает их на кулак так, словно хочет снять скальп. Он встает и тянет меня за собой, оставаясь во мне. Я вишу в воздухе, поддерживаемая только его рукой. Он идет спиной назад и упирается в стену. Я прижимаюсь к его телу.

- О, нет, Робин, - он тяжело дышит мне в ухо. – Не так, как ты хочешь.

- Похер! – он снова тянет меня за волосы, выгибая дугой, и только попка упирается в его пах. Хоук заводит мои руки назад, подводит под них руку… И… То, что было раньше, можно назвать ванильной ванилью. Он трахает меня так, что я забываю обо всем. Может мне и больно, но это вообще не важно. Я хочу этого. Я хочу доказать ему и себе, что я не его. Я не принадлежу ему.

Но все разбивается вдребезги. Я плавлюсь в его руках. Мои стоны перемежаются криками. Я не слышу ни себя, ни его. Меня накрыло так, что остановись он – я просто сойду с ума. Не замечаю, как оказываюсь на коленях, а потом и лежу на полу. Хоук лежит сверху. Он крепко держит мои руки, и таранит меня так, что чудом не ломает кости. Что происходит с моей киской страшно представить.

- Порву нахрен, - рычит он, переворачивает меня на спину, сгибает пополам, закидывая ноги на плечи и, продолжает.

- Похер! – повторяю я, вообще не понимая, что похер-то. – Трахни меня, Хоук!

Впервые я называю его прозвищем. Потому сейчас я не я, а малиновка и он не Алекс, а ястреб. Я не прошу, я требую , приказываю.

- Сука, - выдыхает он мне в губы. – Открой глаза!

- Нет! – я решила, что больше никогда этого не сделаю.

- Открой свои гребаные глаза! – он рычит это на ухо, и в голосе нотки злости и нетерпения.

- Нет! – я поворачиваю голову, и мои губы касаются его, когда я говорю короткое слово.

- Тогда держись! – он встает и тащит меня за волосы, и бросает животом на кровать, но нижняя часть тела свисает. Я чувствую, как его тело нависает над моим, но Хоук ничего не делает.

- Что… - я дрожу от нетерпения. Мои ноги все в смазке, свежий воздух касается их. Соски болят от возбуждения, кожа вся в испарине. Я горю, а он… - Какого хрена ты творишь! – кричу я. – Трахни меня, сукин сын.

- Проси, - его губы снова у моего уха, он касается ими за ушком, прикусывает мочку, обдувает влажную кожу, посылая дрожь и мурашки по всему телу.

- Нет, - я уже не кричу. Мне больно от неудовлетворенного желания. Но я еще держусь. Но не долго. Чувствую его пальцы на клиторе. Он легко, как перышком касается чувствительного бугорочка.

- Я сейчас тебя привяжу, сам подрочу и кончу, а тебе не дам, - шепчет он мне на ухо, улыбаясь. Я представляю его кривую улыбку, и почти стону от желания. Оборачиваюсь и зло смотрю на него. – Решай. Проси или я пошел, - все это время он ласкает киску. Пальцы обходят вход, и я сдаюсь.

- Пожалуйста, - упираюсь головой в кровать.

- Что? – его рука замирает.

- Трахни меня, - голова на боку. Руками цепляюсь за покрывало. – Пожалуйста.

- Кто? – я сразу не понимаю, что он спрашивает.

- Хоук, трах… - шлепок по попке. Я взвизгиваю, но чувствую, как порция моей влаги стекает по ноге.

- Неправильно, - низким голосом Хоук пускает ряд мурашек по коже. – Назови мое имя.

- Алекс, сукин сын, трахни меня, пожалуйста, - я выгибаюсь, упираясь задницей в его пах, как последняя шлюха.

- Робин, - он выдыхает, хватает меня за горло, и….

Я кончаю, крича, рыча, плача… Все эмоции прорываются наружу. Он терпит, ждет, но потом отыгрывается на моем теле – догоняет меня, вытрахивая все мысли.

Он падает, рядом, тяжело дыша. Потом проводит по моей спине от шеи до ягодиц, легко шлепает и говорит:

- Все-таки, ты моя женщина.

Комментарии

Комментарии читателей о романе: Холодные пески Техаса