Роман Холодные пески Техаса глава Глава 2

Возвращаюсь из воспоминаний, а с реальностью возвращается волнение и тревога: «Что-то случилось».

Вижу свое отражение в окне, и оно меня не радует. А еще не радуют тонкие струйки воды, рожденные от слияния множества дождевых капель. Погода только усугубляет мое нервозное состояние.

-Что же делать? – спрашиваю у себя, уже наперед зная, что ответа не будет. А какой может быть ответ? Где искать Саванну? И что с ней произошло?

Решение приходит само: взгляд скользит по пустой кухне и в полумраке кухни выхватывает фотографию. Мою любимую. На ней мы с Саванной, в одинаковых купальниках, барахтаемся в Индийском океане, а мои родители пытаются остановить нас, чтобы сделать «хоть одно приличное фото». В голове звучит голос мамы, и к теплу кофе примешивается тепло от замечательных воспоминаний.

Беру трубку, и набираю номер родителей, не подумав, что могу и напугать. Обычно мы созваниваемся вечером, или днем. И ни разу я не звонила в пять часов утра, а по их времени – в семь. На той стороне слышу долгие гудки, и уже собираюсь отключиться, как слышу:

- Hola! Huana al telefono! – меня радует знакомый голос нашей экономки, и я облегченно выдыхаю.

- Привет, Хуана, - она принципиальна что до наших отношений: я называю ее по имени (хотя сеньора мне в бабушки годится), а она меня – Пахарита, что в переводе с испанского – птичка. – Доброе утро.

- Деточка, пахарита, что случилось? – в ее голосе слышится волнение. – Ты заболела? Тебя ограбили? Тебя уволили? Ты возвращаешься домой? О, Пресвятая Дева Мария, наконец-то!

- Нет, подожди, - если ее услышит папа и неправильно поймет, то мне в очередной раз придется выслушивать лекцию о том, что я единственный ребенок и наследница огромного состояния, увеличивающегося с каждым днем, и что я «просто не имею права похерить все, и потерять все наработанное семьей Боррегар!». – Я не возвращаюсь. У меня здесь все замечательно.

- Это не хорошо, Пахарита, - возмущенно шепчет в трубку Хуана. – Твой отец прав, пора одуматься и вернуться домой!

- Хуанита, не сейчас, - с отцом у нас был долгий и громкий разговор в те дни, когда я закончила школу. Он требовал, чтобы я поступала в одну из лучших школ бизнеса, в то время как я с семи лет мечтала стать врачом. Мы орали так, что если бы у нас был соседи, то не избежать нам посещения полицией. В итоге мы пришли к соглашению: первая моя неудача в учебе – я возвращаюсь домой, и выполняю все требования семьи. Мы договорились о том, что я должна быть первой в рейтинге студентов в конце каждого года, а по окончании учебы, если доучусь, меня должны принять на работу в течение недели. Так и вышло. Я училась, как ненормальная, пропадая в библиотеках, в лабораториях и университетских моргах. Я оттачивала свои движения, свои знания. Я задавала массу вопросов, и не отходила от кураторов. И это принесло свои плоды – сейчас я лучший ординатор в Ванкувере, и, надеюсь, по окончании ординатуры мне предложат постоянное место. – Мама еще спит?

-Нет, - Хуана клацает языком, и мое воображение рисует ее недовольное лицо. – Миссис Боррегар уже проснулась и завтракает.

- Так рано? – странно слышать такое, ведь моя мама может позволить себе спать до полудня, чем она и пользуется почти всегда.

- Миссис Боррегар готовит благотворительный прием в «Боррегар – кастле». Через час у нее встреча с декораторами и флористами, - официально говорит Хуана. – Что, хочешь с ней поговорить?

- Ну да, она мне очень нужна, - примирительно говорю я, глядя в окно. Я представляю, как домоправительница идет по коридору, залитому солнечным светом, и ее волосы отливают медью в лучах, проникающих сквозь витражи окон. Я слышу, как Хуана говорит маме, что это звоню я, и слышу, как та восклицает:

- О, Господи, что случилось?- и уже через секунду взволнованный голос мамы звучит в трубке: - Детка, что произошло?

-Привет, мам, - говорю я, и иду в спальню. – Как дела?

- Ты позвонила в семь утра, чтобы спросить, как наши дела? – мама точно поджала губы, и ее брови сошлись на переносице. – Что у тебя стряслось?

- У меня все хорошо, - мама выдыхает, а я представляю. Как расслабляется ее тело. – Ты Саванну давно видела?

- Знаешь, Робин, это даже несколько обидно, - я знаю, что это напускная обида, но мама должна это сказать, и я, в принципе, с ней согласна. – Нет, чтобы поинтересоваться делами папы, обговорить мои планы на бал, ты сразу же спрашиваешь о своей милой Санни.

- Ма, ну я же не виновата, что вы решили остановиться на одном ребенке, - мама хмыкает. Я просила, очень просила родить мне сестру или брата, но мама отказалась рожать еще одного ребенка, а папа слишком ее любил, чтобы требовать и заставлять. – Так давно?

- Я стриглась у нее неделю назад, - когда мы окончили школу, я уговорила отца оплатить моей подруге курсы парикмахеров, маникюра, массажа. Это дало Санни возможность содержать себя самостоятельно, а не выпрашивать крохи у родителей. – Она говорила, что у нее все замечательно, и что скоро она поедет куда-то в Европу, что-ли… Кстати, Робин, хорошо, что ты позвонила. Мы с папой планируем отправиться в круиз после бала.

- А он когда? – спрашиваю я. – Бал.

- Ты хочешь приехать? – голос мамы моментально становится счастливым.

- Да, я приеду, но не на бал. Санни пропала, мам. Уже четыре дня не звонила, я волнуюсь, - мой голос дрожит, и я понимаю, что вот-вот расплачусь.

- Детка, ты слишком остро это воспринимаешь, наверное, ты просто устала, - мама в курсе проблем на работе. Она знает, что я уже несколько недель не сплю достаточно, что не успеваю поесть по-человечески, что даже не отдыхаю. – Я уверена, что с твоей подругой все хорошо.

- Мам, я сегодня позвоню куратору, и возьму неделю отпуска, и уже завтра прилечу, - мама взвизгивает, и, где-то вдалеке слышен довольный голос Хуаны. – Нужно найти Санни. Ты же знаешь, какая она…

- Знаю, - теперь в голосе мамы слышен холод. – Мастер она отменный, но как человек – дерьмо.

- Мам, ну не начинай, - мои родители не любят Саванну – они ее терпят. Об этом вслух не говориться, но они благодарны моей подруге за то, что я не стала абсолютным изгоем в школе. – Ты же знаешь, как я к ней отношусь. И я волнуюсь, что Санни влипла в неприятности.

- И ты, как супер женщина спешишь на помощь? – я закатываю глаза. – Ты и так много для нее сделала.

- Мама, я знаю обо всех ее мужчинах, о ее приключениях и проблемах. Я знаю, куда она сбегала от родителей, и только я могу ее найти, - меня начинает трясти. – И ты же сама понимаешь, что кроме меня она больше никому не нужна!

- Знаю, - хоть и не сразу, но соглашается мама. – Поэтому терплю ее.

- А это все потому, что у тебя доброе сердце, - говорю я, и чмокаю в трубку. – Папе привет передавай. Завтра встретимся!

- Здорово! Поможешь мне с балом! – радостно говорит мама. И уже спокойней: - береги себя. И позвони, каким рейсом прилетишь, мы пришлем Ральфа, - это наш водитель.

- Не стоит. Я возьму машину напрокат, - пока говорю с мамой, достаю чемодан, и открываю шкаф, чтобы выбрать вещи, которые возьму с собой. – Пока. Я вечером еще позвоню.

- Пока, Робин, - говорит мама и отключается. А я, глядя в шкаф, понимаю, что уже давно не девочка из Техаса – летних и легких вещей у меня практически нет. Зато есть утепленные джинсы, толстовки, худи, непромокаемые куртки и несколько пар «Мартинсов»

- Мда, - говорю я, глядя на одежду в стиле оверсайз. – Можно было и не худеть…

Когда я приехала в университет, мои соседки по комнате очень быстро взяли меня в оборот. Они сказали, что хоть у меня и очень красивые глаза, этого не достаточно для успешной жизни. Они окружили меня заботой и вниманием, не требуя ничего взамен – только выполнять их наставления, и, если уж быть полностью откровенной – приказы. И уже на Рождество, когда я приехала домой, то привела в восторг всех, включая Хуану. Я появилась в легком платьице, мягко обхватывающем мои новые формы, чем вызвала удивленные возгласы родителей, а потом и гостей на приеме. С тех пор я остаюсь в той же форме, разве что сбросила еще пару фунтов. Я постоянно посещаю тренажерный зал, а когда нет времени, как в последние недели, то хожу в зал для сотрудников больницы. Хотя бы на двадцать минут. Йога по утрам обязательна.

у.