Роман Я больше не твоя, бывший глава Глава 78

Тамара так и осталась стоять там до тех пор, пока не подошли Ярослав Александрович и Полина Глебовна. Трое сели в машину и отправились в особняк Лебедевых. Полина Глебовна сказала недовольно:

— Да что в конце концов творится с Надей? Будучи знакома с таким крупным мастером, как Федосеев, она не сказала об этом родным, и мы напрочь опозорились перед столькими гостями. Если это распространится дальше, то люди подумают, что мы слишком жестоки к ней. Как она могла подарить дедушке такую картину от своего личного имени. Надо было делать это от имени семьи Лебедевых.

— Мама, почему ты говоришь так строго и безразлично к сестренке? — внезапно задала вопрос Тамара, только Полины Глебовна завершила свою речь.

В машине тотчас притихло. Полина смотрела на Тамару:

— Тама, что ты говоришь?

Тамара взглянула на госпожу Чернову. Посмотрев на нее в упор, она сказала буквально по слогам:

— Разве сестренка – не дочь Вам? Почему Вы с папой публично усомнились в ней и проявили недоверие? Неужели она не член нашей семьи?

Полина Глебовна и Ярослав Александрович замолчали. Только после продолжительного молчания госпожа Чернова тихо сказала:

— Тама, она тебе пожаловалась на что-то?

— Нет.

— Тама, ты с малых лет росла возле папы с мамой, ты добрая и великодушная. Мама знает, ты мягкосердечная, но в этом деле Надя действительно не права. Она не вошла в положение семьи, поэтому…

— Мама… — напрягла брови и повысила голос Тамара. Она говорила: — Сестренка ни на что не жаловалась, просто я в состоянии почувствовать вашу нелюбовь к ней. Это все из-за меня, да?

Тамара не знала ничего об истинной причине равнодушия матери к Наде, поэтому, услышав те слова Ульяны, она свела все причины на свой счет. Она действительно не любила сестренку Надю. Из-за большого равнодушия она всегда чувствовала внутри какую-то врожденную гордость и несгибаемость. Будучи даже стертой в пыль, она бы ни на каплю не почувствовала себя пораженной. Но она завидовала Наде. Завидовала, что та не использовала притворную честность и следовала своим желаниям.

Особняк «Полугорье».

Анатолий поехал вовсе не в компанию, а домой. Войдя внутрь, он направился прямо наверх, а затем отворил дверь в спальню.

Сквозь тусклый свет можно было увидеть, что постель была слегка вспучена, и на ней кто-то лежал. Он включил свет и подошел к кровати, немного замешкался, а потом тихо промолвил:

— Надя, Надя…

Но Надежда не реагировала. Он опять:

— Надя, проснись, поговорим.

Время стояло не позднее, поэтому исключено, что она уже отдыхала, а он потревожил ее. Но она по-прежнему была неподвижна.

Анатолий сморщил брови, вытянул руки, обхватил ими ее личико, и собирался разбудить ее. Когда промерзшие кончики пальцев коснулись ее щек, он ощутил эту обжигающе горячую температуру. Он немедленно поднял руку и прощупал ее лоб — ужасный жар. Толя незамедлительно начал будить девушку:

— Надя, проснись, у тебя жар, поедем в больницу, а?

Надежду ужасно клонило в сон. Голова тяжела, а ноги слабы. Она не могла даже разомкнуть веки, настолько сильно ей хотелось спать. Поэтому и реакция ее оказалась слегка резкой — она с силой отмахнула его руку и сказала нетерпеливо:

— Ты замучил меня, ты можешь не трогать меня?

Анатолий слегка опешил, словно не предполагал, что ее настроение окажется таким другим, но очень быстро он поднял ее с кровати, а потом строго посмотрел на нее:

— Надя, у тебя жар, если не больница, то надо хотя бы лекарство выпить, хорошо?

Только после этих ворчаний Надежда открыла глаза и посмотрела на человека перед собой. Она сдержала свой импульс оттолкнуть его и сказала безразлично:

— Я не буду пить лекарство. В каком я состоянии – это мое личное дело. Если ты так хочешь позаботиться о ком-то, то иди заботься об Ульяне, понятно?

Межбровье Анатолия сжалось, и глядя на нее, у него пропала мысль что-либо говорить.

Надежда не давала ему ни одного лишнего взгляда, и, дав свой ответ, вновь легла в постель. Но ее температура напирала все сильнее и не спадала всю ночь. В это время, положив болт на ее отказ, Анатолий сбивал ей температуру, но это не возымело никаких результатов.

На следующее утро, когда еще не рассвело, Анатолий пригласил доктора Долгова. Тимофей Алиевич знал о состоянии здоровья Надежды, и лишь выписал несколько лекарств, разрешенных беременным, а потом приказал давать ей больше воды.

Когда Надя проснулась, Анатолий как раз входил в спальню с теплой водой и лекарствами в руках.

Из-за температуры она не чувствовала сил в теле, а лицо стало красным. Увидев, что он подошел к кровати, она похлопала своими тонкими изогнутыми ресницами и слегка сжала губы.

Анатолий протянул лекарства:

— Сначала выпей таблетки. Я сказал повару, чтобы он сварил тебе кашу.

— Я не буду пить лекарства. — отказала она, даже не задумавшись.

— Надя, не упрямься, договорились? Ты температурила всю ночь, если не выпьешь, то усугубишь проблему. Доктор Долгов сказал, ты поправишься быстрее только если будешь пить много воды, а?

Только когда она услышала, что лекарства прописал Тимофей Алиевич, Надя немного смягчилась, но при взгляде на человека, стоящего перед ней, в мыслях бессознательно начинали всплывать картины прошедшего вечера. Ее лицо было болезненно спокойным, и она сказала холодно:

— Успокойся, я выпью сама попозже.

— Надежда, что ты здесь заспорила со мной?

Анатолий рассердился: ей вообще нужно собственное здоровье?

Надежда тоже остолбенела. Она подняла голову и, глядя на него, сказала:

— Толя, я ничего не сделала, а ты уже говоришь, что я с тобой спорю. Скажи, это же правда, что в твоем сердце идеальна только Ульяна?

— Надя, мы сейчас говорили о тебе, почему ты начала обсуждать Яну?

— Я не обсуждаю ее, просто в каждом ответе незримо присутствует ее тень. — ответила она, не моргнув глазом и с некоторой издевкой в улыбке.

Анатолий нахмурил брови и протянул ей стакан воды:

— Сначала выпей лекарства, а после хорошенько все обсудим.

— Я сама выпью, положи это.

— Надежда, ты вынуждаешь меня напоить тебя?

— Я сказала, я выпью сама.

Она слегка возбудилась.

Анатолий прищурил глаза, в следующую секунду положил на место пластинку таблеток и стиснул Надю в своих объятиях. Она вся окоченела. Его запах рассеялся у ее носа. Мысленно она хотела оттолкнуть его, но тело никак не могло выбраться, и только руки махали из стороны в сторону.

Настрой и реакция Надежды были очень резкими. Хотя Анатолий, со всей своей силой, мог принудить ее, но стакан воды в одной руке мешал ему до конца усмирить девушку. Во время этого столкновения, из-за размахиваний Нади вода разлилась на одеяло, и одежда на телах обоих промокла, в большей или меньшей степени.

Оба успокоились.

Воспользовавшись случаем, Надежда вырвалась из его объятий, а потом холодно бросила фразу:

— Позже я сама выпью.

Сказав это, она спустилась с кровати и пошла в туалет.

Не сказать, что Анатолий не почувствовал ее равнодушие и отвержение. Но, и что с этого? Она его жена, и забота — это и есть то, что он должен делать.

Вот только, в его красивом облике расплылась какая-то непреодолимая высота, не дающая понять его чувств. Своими глубокими, словно дно океана, черными глазами он пристально наблюдал за дверью туалета и отцепил свой взгляд только спустя продолжительное время. Он покинул спальню до того, как вышла Надя.

Болезненность Надежды продлилась на несколько дней, отношения двоих были ни холодны, ни жарки. В большинстве случаев, Анатолий проявлял инициативу, но она за все время не дала ни каких-либо реакций, ни эмоций.

В плохом состоянии у человека нет сил, а внешние дела перестают интересовать. Но однажды утром Эльза позвонила ей посплетничать. Она говорила:

— После банкета в честь Константина Никитича, Ульяна стала предметом шуток в нашем кругу. Она вернулась на работу и сделала громогласные заявления, вызвав у многих зависть, и еще украла у кого-то речь для выступления и рекламу. Теперь люди смеются над ней, они говорят, что она сама погрязла в своих же грехах.

Надя ответила без особого воодушевления:

— Она получила по заслугам, нечего теперь винить других.

— Правильно. — вздохнула Эльза, а потом спросила: — Тебе стало лучше?

— Да, намного.

Из-за болезни она приостановила работу и не появлялась в компании. Если бы не беременность, она бы точно не была такой осторожной. Но под сердцем был ребенок, поэтому ей было некуда деваться, и осторожность была важнее всего.

А что там происходило с Ульяной в профессиональном кругу — не имело к ней отношения. Над этим можно было просто посмеяться и сразу же забыть, выкинув из головы.

Вскоре, Эльза вновь спросила:

— Надя, ты собираешься разводиться с Анатолием? Ты собираешься рассказать ему о ребенке? Срок увеличится, и станет трудно скрывать. Сейчас по чуть-чуть начало холодать, и ты можешь скрыть его под одеждой, но он же твой супруг. Ты думаешь, он, в самом деле, ничего не почувствует?