Роман Я больше не твоя, бывший глава Глава 104

— Если бы с нами не произошло некоторых непредвиденных событий, то мы бы уже давно с тобой развелись. И хотя сейчас мы публично объявили всем о своих отношениях, однако я не считаю, что нам нужно говорить о детях всего лишь спустя два дня после этого заявления. Все-таки ребенок, рождённый в браке без любви, будет обречён на несчастную жизнь. Именно поэтому я против того, чтобы мы заводили детей прямо сейчас.

— Ты хочешь сказать, что если я тебя никогда не полюблю, то ты ни за что не родишь мне ребенка? — произнес Анатолий.

Он оставался невозмутимым и продолжал смотреть девушке прямо в лицо. Его слова были сказаны ледяным голосом, который, казалось, мог проткнуть сердце насквозь, словно кусок льда в зимнюю стужу, пронизывающий до костей. Надежда на мгновение застыла, после чего снова улыбнулась.

— Ты уже решил, что всю жизнь не будешь любить меня, тогда зачем предлагаешь завести ребёнка?

Слегка прищурившись, мужчина уловил в ее взгляде выражение категоричного отказа. Затем на его лице возникла натянутая улыбка.

— Ты нарочно цепляешься к моим словами, чтобы только не рожать? — поинтересовался Анатолий.

— Толя, ты же сам сказал, что никогда меня не полюбишь. К тому же, ты требуешь родить тебе ребенка несмотря на то, что мы даже не любим друг друга. Ты никогда не рассказывал мне о своем решение и даже не обсуждал со мной этот вопрос. И хотя ты выдвинул свое предложение в присутствии дедушки, однако это вовсе не означает, что я должна соглашаться. Я заведу с тобой детей, только если ты меня полюбишь.

Позиция Надежды была непреклонной. Почувствовав, что атмосфера постепенно накаляется, Константин Никитич поспешил вмешаться в разговор.

— Нужно спокойно все обсудить. Надя правильно сказала. Раз уж ты собрался провести с ней всю жизнь, тогда должен доказать искренность своих намерений, иначе зачем девушке соглашаться рожать для тебя ребенка?

— Дедушка, прошу прощения, я…

— Не нужно извиняться. Ты не сделала ничего плохого. Девушкам следует защищать себя, поэтому мы полностью тебя поддерживаем. Разве я не прав? — сказав это, дедушка взглянул на родителей Анатолия, которые тут же кивнули ему в ответ, выражая свое согласие.

Слегка прищурившись, мужчина улыбнулся, однако из-за слов супруги его лицо покрылось холодом и приобрело суровое выражение.

— Что бы ни сказала Надя, ты всегда веришь ей на слово. Ты правда думаешь, что она отказывается заводить детей лишь по этой причине? — в скрипучем голосе Анатолия было слышно безразличие.

Нахмурившись, Константин Никитич промолчал, однако строго уставился на внука, словно предупреждая его о том, чтобы тот не смел продолжать эту тему. Мужчина притворился, будто даже не заметил этого и снова заговорил.

— Ты не хочешь рожать, потому что боишься, что однажды к тебе вернётся твой бывший парень? Именно поэтому ты отказываешься, не так ли? Разве ты сможешь быть с ним вместе, если у тебя уже будет ребенок? Вряд ли какой-то мужчина согласится воспитывать чужого ребенка. Значит, сейчас лучший выбор для тебя – это вообще не заводить детей. Похоже, ты все уже заранее продумала, верно? — окинув супругу ледяным взглядом, произнес он.

Надежда тоже взглянула на него стеклянными глазами. В тот момент ее лицо не выражало каких-либо эмоций или чувств.

— Раз ты так считаешь, то пусть так и будет, — с равнодушием в голосе ответила Надежда.

— Что? Даже не удостоишь меня объяснениями?

— Раз ты думаешь обо мне так, тогда зачем еще спрашиваешь меня об этом? — слегка поджав губы, девушка продолжала с безжизненным видом смотреть на мужа.

Увидев, что обстановка стала крайне напряженной, дедушка поспешно встал и обратился к Надежде.

— Надя, проводи меня в комнату. Давай поговорим наедине, — предложил он.

Девушка кивнула в ответ, после чего взяла Константина Никитича под руку и проводила его до другой комнаты. Закрыв за собой дверь, они вместе вышли на балкон.

— Ты хочешь мне что-то рассказать? — заговорил дедушка.

— Возможно, я тебя разочарую, но нет, — слегка потеплев, ответила та.

Услышав это, Константин Никитич немного нахмурился.

— Те слова, которые сказал Толя… В твоем сердце правда есть какой-то другой мужчина?

— Нет, конечно. Я клянусь тебе! Если я говорю неправду, тогда мне… — произнесла Надежда, однако дедушка ее перебил.

— Глупышка, я вовсе не собирался упрекать тебя в этом, а тем более не стал бы ни о чем расспрашивать. Я всего лишь переживаю из-за того, что с тобой несправедливо обошлись. Если ты действительно любишь кого-то другого, то тебе следовало рассказать мне об этом еще в самом начале. А если такого человека нет, то почему же ты ничего не объяснила Анатолию, когда он обвинил тебя в этом?

Дедушка задавал эти вопросы с особой осторожностью и трепетом, поэтому Надежда была тронута до глубины души.

— Нет, мое сердце вовсе не принадлежит другому мужчине. Такого человека не существовало ни в прошлом, ни сейчас. Анатолий сказал так, потому что еще перед нашей женитьбой я специально придумала эту отговорку, не желая, чтобы он слишком давил на меня в браке. Теперь из-за этого между нами возникло недоразумение, однако мне уже все равно, — тихим голосом ответила девушка.

— Что ты имеешь ввиду?

— Мне все еще кажется, что будет лучше, если мы разведёмся. Я не хочу привязывать к себе мужа при помощи ребенка. Более того, мне не хочется рожать в такой обстановке, поэтому я очень надеюсь на то, что ты поможешь мне и дальше скрывать беременность.

Константин Никитич замолчал, а его взгляд стал задумчивым. Слегка нахмурившись, он обдумал смысл этих слов, после чего снова заговорил.

— Неужели ты даже не станешь это обсуждать с ним? Ты так категорично настроена уйти?

У Надежды вдруг сузились зрачки, когда она взглянула собеседнику в глаза. Ей было непросто говорить с дедушкой на эту тему, ведь они вместе с родителями Анатолия всегда были к ней очень добры. Надежде не хотелось их огорчать, однако ей становилось еще больнее от мысли о том, что ее собственный ребенок будет называть Ульяну своей мамой.

Таким образом, девушка была вынуждена сделать такой выбор. Затем Надежда отвела взгляд в сторону. Она больше не могла продолжать смотреть Константину Никитичу в глаза, переживая, что потеряет над собой контроль и передумает.

— Да, я не могу остаться. Нам с Толей будет только лучше от развода. Более важным является то, что я не буду воспитывать своего ребёнка в семье, где родители не испытывают друг к другу каких-либо чувств. Прости меня за мой эгоизм, но я правда не желаю такого ни себе, ни своему малышу, — шепотом ответила девушка.

Прикусив губу, Надежда изо всех сил сдерживала слезы. В течение года, пока девушка была замужем за Анатолием, она ни разу не подумала о том, что с ней поступили несправедливо. Надежда сама сделала этот выбор, поэтому никого не могла в этом обвинять.

Как бы там ни было, девушка не могла принять тот факт, что муж будет воспитывать их ребенка вместе с Ульяной, а также то, что они будут вечно связаны с этой девушкой. Константину Никитичу было жалко видеть девушку в таком состоянии. Легонько похлопав ее по плечу, он спокойно заговорил.

— Хорошо. Раз ты уже приняла решение, тогда поступай, как знаешь, но только при том условии, что ты не станешь полностью прекращать общение с нашей семьей, иначе я ни за что тебе этого не прощу!

В их разговоре дедушка ни разу не затронул тему ее беременности. Ему не хотелось, чтобы Надежда слишком много из-за этого думала или даже считала, будто он не хочет ее отпускать из-за правнука.

Так или иначе, в самом конце Константин Никитич все же решил сказать ей пару слов по этому поводу, чтобы вселить в девушку немного уверенности.

— Надя, неважно, что произойдёт между тобой и Толей в будущем, ты должна знать, что всегда будешь членом нашей семьи, как и твой ребенок. Для нас он всегда будет Ефимовым, — пообещал он.

Надежда поболтала с дедушкой еще немного, после чего вышла из комнаты. Анатолий все еще находился в гостиной и общался с родителями.

— О чем ты в конце концов думаешь? Всего два дня назад ты рассказал всем о своем браке с Надеждой, а теперь вдруг требуешь от нее ребенка? Это кажется слишком ненормальным и вызывает подозрения, — раздался голос Матвея Константиновича.

— Неужели мне нужно сказать о том, что я действительно преследую какую-то цель? Только тогда вы мне поверите? — ледяным голосом произнес мужчина, откинувшись на спинку дивана.

На его безупречном лице не было видно ни капли тепла. Оно было окутано лишь холодом и полным безразличием.