Роман Грешник. Вернуть бывшую глава Глава 17

Действительно. Часто задумываюсь. Пытаюсь понять, за что так Рамиль со мной поступил. И да, где-то в глубине души я тоже пытаюсь его оправдать, но напрасно. Умом понимаю, что это ничего не изменит. Мое проклятое сердце...

Машина тормозит. Ворота распахиваются, и Макс заезжает во двор. Не спеша я покидаю салон автомобиля, чувствуя бешеный стук своего сердца. Этот дом... Никогда не думала, что все закончится вот так. Что я покину любимое логово. Точнее, не думала, что меня вышвырнут отсюда.

— Добрый вечер! — Тамара распахивает дверь до того, как мы доходим до нее. Улыбается, а взгляд грустный.

— Добрый, — отвечаю, проходя мимо.

— Здравствуй, Тамара, — Макс заходит в дом следом за мной, помогает снять пальто, вешает на вешалку.

— Они в гостиной, — шепчет женщина, на что я лишь киваю.

— Ты побледнела, — замечает Максим. — Возьми себя в руки. Тебе нечего стыдиться или же бояться. Все отлично будет.

Я снова киваю, направляясь в сторону гостиной. Семья в сборе. Лариса Петровна сидит на диване, а Анна с Аллой по бокам. Но свекровь даже не обращает на них внимания, смотрит в одну точку. Рамиль  стоит у окна, спиной к нам. Мысленно матерюсь. Что, увидел нас? Увидел, что мы приехали вместе? Повернись, посмотри на меня, дорогой. Хочу увидеть твои глаза, полные ярости и гнева.

— Ле... Лера... — женщина зовет меня. Встает на ноги, но отшатывается и падает обратно.

— Боже... — сглатываю ком в горле и иду к ней. 

Боже! Она самостоятельно поднимается!

Девчонки сразу же расходятся по сторонам. Испаряются.  Присаживаюсь к свекрови, обнимаю, прижимаясь всем телом. Слышу ее всхлипы. Слышу, как шепчет нежные слова. Как говорит, что безумно соскучилась по мне.

— Родная моя, — вытирает слезы с моей щеки. — Выйдите отсюда! Все! Выйдите вон, я сказала! — командует, оборачиваясь к своим. 

На Черновых я даже не смотрю, потому что снова ловлю веселый взгляд Макса. Подмигивая, он выходит из гостиной.

Я глажу лицо свекровь костяшками пальцев. Второй рукой сжимаю ее теплую ладонь, не обращая внимания на ворчание сестер Рамиля.

Бывший муж выходит сразу же. Без слов. Никакого взгляда в мою сторону.

— Девочка моя, — теперь она вытирает слезы с моей щеки. Снова обнимает, целует в лоб. — Не плачь. Я знаю, что все это вытворили мои девочки. Я все знаю, родная. Но Рамиль... Как мой сын мог так поступить? Как? Как он мог так поступить С ТОБОЙ?!

Всхлипывает. Плачет в голос, а у меня сердце в клочья разрывается. Мысленно подмечаю, что корни волос у свекрови седые. Естественно. Я всегда красила их, а теперь некому. И похудела сильно. Видимо, за ней плохо ухаживали.

— Что вы знаете, Лариса Петровна? Расскажите мне. Потому что я до сих пор в недоумении,  честное слово. Все случилось так неожиданно...

Женщина заглядывает мне в глаза с такой нежностью... Будто я ей родная, а та тройка, которую она выгнала, они чужие.

— Вы только не волнуйтесь. Я... Я боюсь быть откровенной с вами и в то же время врать не хочу. Если с вами что-либо снова случится, я просто не смогу себя простить. Вы же понимаете меня, да? Знаете же, как я вас сильно люблю. И что бы ни было между мной и Рамилем, я всегда буду с вами. Буду рядом. Вы мне как родная мама. Вы же знаете это, ведь верно? — осторожно произношу, не отрывая глаз от свекрови. Хочу прочесть каждую эмоцию на ее лице.

— Знаю, милая. Знаю, — шумно сглатывает, поправляя прядь моих волос за ухо. — Не бойся. Со мной больше ничего не случится. Я не умру, пока не лишу их всего. Они не достойны ничего хорошего. Тем более мои девочки, которые, кроме камня в груди, ничего не имеют.

Я мотаю головой, не веря в услышанное. Свекровь в ярости. Глаза блестят. Челюсти плотно сжаты.

— Вы сейчас злитесь. Поэтому так говорите. Иначе... я же вас прекрасно знаю, вы никогда не сделаете то, что может  задеть ваших родных.

— А ты очнись уже! — повышает она голос, а потом кусает нижнюю губу. — Очнись, — говорит совсем тихо. — Не будь такой хорошей, Лерочка. Ты не видишь? Не видишь, как при первой возможности тебя отшвырнули в сторону? И все это только потому, что я свое имущество разделила не на три, а на четыре части. Поровну!

Хмурюсь, анализируя слова свекрови. На секунду закрываю глаза и потираю лицо ладонью. Устала я. Очень устала. Во всем этом дерьме радует лишь одно: этот светлый человек внимательно слушает, понимает. А я боялась, что ей может стать плохо. Нет, ей действительно плохо. Я уверена: у нее внутри точно такой же ураган, как и у меня.  Но она не подает виду. Старается вести себя спокойно. Очень старается! И при этом держит мою руку так... Одним этим действием дает понять, что всегда будет рядом. Никогда не отпустит.

— Я слышала разговор дочерей. Они думали, что я сплю, — произносит совсем тихо, рассматривая мое лицо так, будто впервые видит. — Аня говорила, что нужно послать какое-то сообщение. Срочно. А потом удалить. Я не смогла понять, о чем идет речь, но потом, когда Алла сказала, что... — глубоко вздыхает, нервно смеется, вытирая одну единственную слезинку с щеки.

— Все хорошо, Лариса Петровна. Не нужно нервничать. Все осталось позади.

Сглатываю ком в горле. Честно говоря, я сейчас ничего слышать не хочу. Нет желания знать, чьих все это рук дело, кроме сестер Рамиля. Потому что, грубо говоря, у них ума на весь этот спектакль не хватит. Тут целая армия работала, раз смогли обвести Рамиля вокруг пальца. Максим прав: есть что-то, из-за чего бывший окончательно опустил руки, хоть и в лицо говорит совсем иное. Каждый раз, вспоминая его слова: «Даже разбираться не стал!» — я все больше и больше убеждаюсь, что он врет. Все-таки я его знаю давно. А еще знаю, что он быстро не сдается. Но тут...

И снова в голову лезет мысль, что у него есть другая. Но Рамиль сам сказал... Он сказал, что нет никакой невесты. Нет никого! А можно ли  доверять ему после всего, что он со мной сделал? Можно ли?..

— Алла сказала, мол,  не только послала, так еще ответ получила и, естественно, удалила. Сказала, что чуть осталось. Что Лера скоро уйдет отсюда к черту. И...  Пока я анализировала в голове, Аня успела уйти, а Алла... Я спросила у нее, что за чушь несут. Она начала кричать. Мол, я не имею права что-либо тебе оставлять. Я должна делить все между своими детьми.

— Верно она сказала, — шепчу еле слышно.

— Нет, Лерочка. За семь лет ты сделала для меня намного больше, чем мои родные девочки. Я не могу быть неблагодарной. Не могу быть бессовестной.

— Если все это из-за наследства... — я снова мотаю головой.

— Не только. Но, Лерочка... — глубокий вздох. — Я просто не могу простить Рамиля. Ладно, девчонки сделали из-за зависти. А сын?

Хороший вопрос,  ответа на который у меня нет. Меня больше всего волнует другое! Сообщения. Я так понимаю, Рам не врал, когда сказал, что с моего телефона были посланы смс. Но... При чем тут Максим? Ладно, я не заметила. Написали и удалили. А сообщения с телефона Макса куда испарились?!