Роман Голод глава Глава 8

— Я успею, — просто говорит Макар и понимает, что сам впервые в жизни забыл о защите.

— У меня есть, — радостно говорит Василиса и просит спустить ее на пол. — В косметичке. Я быстро.

Она выбегает из душевой, а Макар улыбается, уже чувствуя огонь в теле от будущего совокупления. Она сдалась. Так просто и легко. Прелесть, а не девчонка.

Он нахмурился и выключил воду, когда спустя несколько секунд зараза так и не появилась.

— Василиса?

Он выглянул за дверцу и шумно, смачно выругался.

Её не было. Как, впрочем, и ее вещей. Как и его, сука, вещей!

— Ну, попадись ты мне! — прорычал он, натягивая на бедра небольшое розовое полотенце.

Розовое, бл*ть!

Макару хочется биться головой о стену, настолько ослом он себя сейчас чувствует.

Ведь видел же, что девка сомневается, но не надавил и не вставил. Дал слабину? Отпустил? Зашибись, Черкашин.

А теперь что? Позвонить Дэну и попросить штаны. Но и телефон был в брюках.

Сука!

Он посмотрел на себя в зеркало, член висевший между ног был столько же расстроен, как и его хозяин.

— Она поплатится… — рыкнул он сам себе и неожиданно улыбнулся, в красках представляя, как перекинет ее через колени и отшлепает. Он будет делать это со вкусом, смакуя каждый удар, наслаждаясь каждым клеймом от ладони, а потом с тем же вкусом всунет пальцы в задницу, чтобы наказание было полным. Чтобы негодница поняла, что с Черкашиным такие шутки чреваты.

Мечты — это, конечно, хорошо, но нужно для начала выбраться отсюда, а то кожа уже замерзла, а член, кажется, скоро покроется ледяной коркой и никогда больше не встанет.

Эту потерю женское население Земли не переживет.

Макар еще раз с отвращением взглянул на полотенце. Розовое, махровое дерьмо. Кто вообще такую дрянь делает?

Потом покачал головой, снова обещая своей новой знакомой все небесные кары, и сдернул его с вешалки, вталкивая ноги в мокасины. И на том спасибо.

Обмотав полотенце вокруг себя и набрав в мощную грудь побольше воздуха, Макар выдохнул:

— П*здец.

Теперь ему, Макару Черкашину, грозе всех должников и имеющих власть извращенцев, предстоит пройти два этажа здания в одной розовой х*рне.

Такого позора он на себе еще не испытывал. Но и ударить в грязь лицом не мог. Именно поэтому, гордо вскинув подбородок, Макар вышел из душевой, сразу наткнувшись на несколько ошеломленных женских взглядов и озорно подмигнул. Делать-то нечего.

Он пошел дальше, в сторону комнаты, где и рассчитывал найти одну дерзкую особу, с самым сладким ртом, что он пробовал на вкус. Но речь не о пухлых губах, а о том, что он ими заставит ее делать, снова и снова, пока она не начнет давиться от спермы, а силы Макара не иссякнут.

Пройдя мимо ошеломленных жителей этой богадельни, Макар держался прямо и даже внутренне забавлялся тем, с каким вожделением осматривают его девки и даже некоторые пацаны.

Мужика никакой женской шмоткой не спрячешь, тем более, что он не один час в неделю проводил за тренировками Воркаут, чтобы не просто качать мускулатуру, но и иметь выносливость. Ну что сказать, бабы ценили, оценит и Василиса.

Подойдя вплотную к нужной белой двери, он уже взялся за ручку, чтобы распахнуть ее и как минимум смерить Василису убийственным взглядом, а потом одеться и просто унести ее с собой. Она еще и благодарить будет, что забрал ее отсюда.

Макар бы и открыл двери, но замер, когда услышал за ней разговор и главным образом свое имя.

— Что этот Макар может ей сделать? — спрашивает женский тихий голос.

— Трахнет еще раз в рот, ему, наверное, понравилось, — довольно безразлично замечает шлюшка, которую, собственно, вчера и выручила Василиса. Он бы и сказал, что зря, но был рад, как сложились обстоятельства.

Значит, в комнате Василисы нет, ну ничего, долго прятаться не сможет. Макар быстро осмотрелся, снова грозно зыркнул на одного п*зденыша во второй раз пытавшегося выйти из комнаты. И после очередного хлопка двери, вернул взгляд в белый плотный пластик.

— Тут главный вопрос понравилось ли самой Васе, — заметил голос мужской, и Макар сначала напрягся, а потом понял, что это вчерашний педик.

Отсосать он у него хотел, ага. Макар скорее губы его отрежет и скормит очередному должнику, чем даст к себе прикоснуться.

— В том-то и дело, что она не помнит, и закончиться это может чем угодно, — снова замечает тихий голос, а Макар резко выпрямляется.

Если до этого ему было просто интересно, то сейчас каждое слово он впитывал в себя, как будто информацию о местонахождении сундука с драгоценностями.

Ведь знание сила, а знание о Василисе – это возможность поскорее оказаться в ее сладком узком местечке.

Он невольно поднес пальцы к носу, до сих пор чувствуя терпкий, женский аромат, слыша то, что вызвало шальную улыбку на лице, а в кровь впрыснуло новую порцию кайфа.

Ну все, детка, у тебя нет шансов.

— Ну, она же специально хлебнула водяры, чтобы не помнить, как отсасывала незнакомцу.

— Пугающий талант…

— По-моему классный. Выпил и забыл, как страшный сон.

Остаток разговора Макар уже не слышал. Идя в своих ботинках и полотенце прямо на выход из здания, он в деталях продумывал план своей мести.

Сладкой мести, по сравнению с которой шлепки по заднице покажутся лишь лепетом ребенка. И он уже предвкушал, как будет терзать Василису изо дня в день.

Выходя из общежития, Макар сразу заметил Данила, лицо которого вытягивалось по мере приближения босса.

Еще один охранник даже приоткрыл окно черного БМВ и вытащил телефон.

— Ни слова, — рявкает Макар на Данила и резким движением руки выхватывает телефон у горе-оператора, а затем в него же и бросает, попав прямо в висок.

* Данил и Паша *

Тот завыл, но не сказал ни слова. Еще бы… Кому хочется схлопотать удар молота, каким славится Макар.

Данил смотря на всю эту картину маслом, поджимает губы, пытаясь скрыть рвущийся наружу смех. Но не долго. Он вдруг видит, как из двери общежития с пакетом в руках выходит Паша. Улыбка больше не рвется, скорее, теряется, без надежды на возвращение.

Паша.

Тот самый Паша, который знает его постыдную тайну, и сам был непосредственным участником этого кошмара. Его бы убить, но вопросов будет много, тем более, что он вроде как друг новой соски шефа. Такие периодически появлялись. Но чаще пары часов не задерживались.