Софи
Всем, кто считает, что модельный бизнес — это легкие деньги, слава, признание за хорошенькое личико и длинные ноги, тот полный профан! Весь август мы репетировали, как проклятые. Голову держать, спину ровно, ноги одна на одну! Распорядитель показа спуску не давал никому, и Майкл тоже. Он стал негласным лидером, присутствовал почти на всех репетициях. Остальные кутюрье прислали представителей. Наряды распределили между моделями — между нами не моделями, конечно, — каким-то непостижимым образом. Я, к примеру, думала, что перемерию как минимум несколько платьев и туфли Джимми Чу, а уж потом определюсь, что мне нравится больше. Куда там! На меня только посмотрели и поманили пальчиком. Сам Раф Симонс — креативный директор «Прада» — единожды посетил репетицию. Он прибыл из Милана по делам компании и заинтересовался проектом. Мне польстило, что меня выбрал дизайнер такого масштаба. Я же учительница! Обычная училка! Потрясающее!
А платье! Наряд, выставленный «Прада», был произведением дизайнерского искусства. Алое платье в пол с возмутительным разрезом и не менее возмутительным декольте, с длинными рукавами-буфами и полностью расшитое кристаллами «Сваровски». Да, его, если ты не поп-дива, надеть особо некуда — слишком эпатажно, — но глаз оторвать невозможно! Цена, кстати, очень и очень кусалась — пятьдесят тысяч долларов, между прочим! Понятно, почему они скинули его на благотворительность — кто же его купит за такие деньги! Да, я мыслила размером своего жалования, а окружающие меня люди миллионами ворочали. Не все, конечно, но многие.
— Ты где летаешь? — спросила Мишель, побарабанив пальцами по столешнице. Да, мы с сестрой Джейсона находились в одном пространстве и даже не грызлись, как обычно.
— Волнуюсь перед показом.
— А перед пикником не волнуешься? — колко бросила она. Все-таки с братом у них не только одинаковые голубые глаза и светлые волосы, но и страсть вредничать.
— Нет, — улыбнулась я. — Там все проще.
Завтра в центральном парке фонд совместно с детским центром устраивали пикник. Мы планировали познакомить детей с потенциальными опекунами и родителями. Также были приглашены представители департамента по вопросам семьи, сенаторы и конгрессмены от штата Нью-Йорк — в общем, привлекаем власти к проблеме.
— Я закажу пиццу, — поднялась в поисках мобильного. Мы с Мишель наводили марафет в презентации, которую завтра представим чиновникам. Да, работали в связке и вполне успешно. Я продолжала не нравиться ей, но уже чуть меньше, чем в начале нашего знакомства. Мишель вынужденно, но согласилась, что в этот раз ее невестка решила побыть человеком.
— Давай, я жутко голодная, — она бросила взгляд на часы, — поздно уже, неохота тащиться в ресторан.
Пока я делала заказ, с работы вернулся Джейсон. Вошел в гостиную, на ходу стянув пиджак. Удивленно остановился, заметив нас.
— Мишель? — поцеловал, слегка приобняв. — Ты как здесь?
— Работаю, — она развела руками на наш творческий беспорядок в виде нескольких чашек кофе и пустого ведерка мороженого.
Джейсон вздернул бровь, изучая меня скептическим взглядом. Вот так и живем.
— Ладно, пойду я, — поднялась Мишель. — Завтра вставать рано.
— А пицца?
— Не искушай.
Джейсон, пригвоздив меня взглядом к месту, отправился провожать сестру. Так, у нас перемирие или что?!
— И как это понимать? — вкрадчиво бросил он, упав на диван и потянув меня за собой.
— Мы работаем вместе над проектом. Что тебя удивляет? — Я уперлась руками ему в плечи, хотя хотела обвить шею, прильнуть к груди, но у нас ведь ничего личного.
— Вы же терпеть друг друга не можете.
— А мы близкими подругами становиться не собираемся. Просто общее дело. — В дверь позвонили. — Эта пицца. — Я вымученно улыбнулась: не хочу ссориться, у меня и так стресс. — Поешь, голодный, наверное, — высвободилась и поднялась, устало убирая волосы назад.
— Что с тобой? — нахмурился Джейсон.
— Ничего, просто нервничаю, — я повернулась и, взяв телефон, сказала: — Я пойду, лягу, попробую уснуть. Спокойной ночи.
Он смотрел на меня с подозрением. Я чувствовала, как изучающий взгляд сопровождает каждый мой шаг. Ступенька, две, пять — потом дверь спальни закрылась. Я быстро приняла душ, выпила противозачаточные и легла. Сон, как водится, не шел. Мысли скакали с одного на другое. Дэйдра, отец, Джейсон, смешались с показом, новыми лицами, детьми из центра и всем Нью-Йорком. А был еще и подонок Саймон. Моя жизнь смешалась с чужой. Или нет? Сестра жила по-другому. Ее образ жизни отличался от того, который создала я, заменив ее. Так что же я сделала: изменила ее жизнь или внесла коррективы в свою? Кто я? Кажется, у меня начинается раздвоение личности.
Заныл живот, и я перевернулась на бок, подтянув ноги. После показа нужно навестить гинеколога: мне обещали, что противозачаточные сделают мой цикл точным и регулярным, а у меня, наоборот, все смешалось и сбилось. Пусть выпишет что-нибудь другое.
Сколько проворочалась не знаю, но, когда дверь в спальню аккуратно распахнулась, я так и не смогла уснуть.
— Не спишь?
— Нет, — я даже головой покачала.
Джейсон подошел, сгреб меня в охапку вместе с одеялом и понес куда-то.
— Мне тоже не спится.
— Я не смогу сейчас… — начала было, когда он бросил меня на кровать.
— Расслабься, детка, мне просто одиноко.
— Боишься спать один? — не сдержала улыбку я. Сон стал от меня еще дальше.
— Замерз.
— Еще лето!
Да, последние дни.
— Заткнись и спи.
Я устроилась в его постели и прикрыла глаза. Это была первая ночь, когда мы не занимались сексом. Мы просто были рядом. Без ласковых объятий и нежного шепота. Я нервно стиснула подушку, душа страхи и сомнения. Джейсон лежал, закинув руку за голову, но не спал, это было заметно. Он неожиданно выпрямил ее. Возможно, хотел чего-то другого, но я прильнула, устраиваясь у его бока, кладя голову на плечо. Джейсон погладил мое бедро и сжал ягодицу. Я нежно провела языком по шее и прикусила мочку.
Мы все-таки занимались сексом. Или любовью? Медленно и неторопливо, долго-долго, совершенно не торопясь взрываться.
Джейсон закинул мою ногу на бедро и входил неспешно, не давя мощью, одной головкой, взвинчивая нетерпение. У меня пальцы подгибались, когда наши тела плотно соединялись, а когда медленно разъединялись — хотелось выть от разочарования. Джейсон доминировал, но не подавлял. Мы не играли в игры, а просто были вместе. Приятно для разнообразия побыть обычной среднестатистической парой: традиционный секс и никаких экспериментов. Интересный опыт. Энное количество минут единения и чистого удовольствия.
— Пожалуйста, не мучь меня больше, — взмолилась я, притягивая к себе за ягодицы, чтобы довел дело до конца. Наши губы встретились, медленно изучая друг друга. Я сама все сделала: насаживалась, терлась, пока оргазм не запульсировал внизу живота, подхватывая все тело и бросая прямиком в рай.
Джейсон дал мне полминуты прийти в себя, а по истечении поставил в позу собаки. Угол проникновения стал глубже, а движение резче и жестче. Угасающее наслаждение притупило неприятное ощущение — член слишком велик и больно ударял в матку. Не люблю эту позу. Рука Джейсона до этого мявшая грудь, нырнула между ног, нежно поглаживая промежность, надавливая на клитор. Стало легче, и ярким огнем замерцал второй оргазм. Толчки стали быстрее, как и движения пальцев. Я чувствовала, что Джейсон готов и выгнулась еще сильнее, сжала стенками влагалище крупный член, впитывая в себя его соки. Никогда не думала, что когда мужчина кончает в тебя — это может быть так приятно: и телу, и мозгу.
Мы не пошли в душ, оставив это до утра. Я смогла перестать мучиться тысячей проблем и уснула, обнимая широкую спину. Джейсон любил спать на животе, а я на нем. Он не возражал, я — тем более!
Утром ситуация изменилась — я лежала под тяжелым спящим телом. Осторожно сняла руку с бедра и буквально просочилась на пол — не хотела его будить.
— Куда? — сонно проборматал, притягивая обратно. — Спи, неугомонная.
— Мне нужно уйти.
Джейсон открыл один глаз. Я не сдержала теплую улыбку. Взъерошенный, со следом угла от подушки на лбу, с шальным взглядом абсолютно не выспавшегося человека — красивей мужчины просто не было! Все, Софи Хантер можно считать официально пострадавшей от болезненной зависимости, имя которой — Джейсон Сторн. У нормальных людей это, кажется, называется любовью. Но это у нормальных!
— Суббота же.
— Фонд устраивает пикник совместно с центром по передержке, — я поднялась и махнула рукой. — Спи, в общем.
Я быстро убежала в ванную: с утра женщины отчего-то не такие красавицы как мужчины. Природная несправедливость, черт ее возьми! Вымылась, сделала укладку, а когда вышла нос пощекотал бодрящий аромат свежего кофе. У меня что, появилась фея крестная? Может она и наряд мне приготовила? Я-то в джинсах и футболке идти собиралась!
Джейсон стоял в одном полотенце: капельки воды еще лежали на гладких плечах, а волосы небрежной волной откинуты назад. Мне захотелось подойти и обнять его сзади, языком собрать влагу со спины, но я не посмела. Это не мой муж! Не мой мужчина! Я потеряю его. Совсем скоро потеряю. Я стала забывать об этом. Это моя ошибка. Из-за нее мне будет мучительно больно. Уже будет. Это я знала точно.
— Тоже уходишь? — бодро спросила, хотя ответ лежал на поверхности, а сердце уже выпорхнуло, да к Джейсону в руки.
— С тобой пойду, — зевнул он. — Репутация филантропа лишней не будет.
— У тебя есть политические амбиции? — стало весело. Джейсона Сторна в президенты — и нас ждет легализация борделей!
— Возможно.
— Я не буду за тебя голосовать, — заявила, принимая из его рук чашечку эспрессо. — Станешь президентом и прикажешь сжечь меня на костре.
— Что ты, дорогая, — он обнял меня, поцеловав в лоб, — мы в двадцать первом веке. Я просто брошу тебя в Гуантанамо.
— За что?
— За возмутительно острый язычок. Хотя, — он скинул полотенце, — может, найдем ему другое применение?
— Нет, — я выкрутилась и убежала на другую сторону кухонного островка. — Я опоздаю, и твоя сестра меня убьет.
— Я решу с ней вопрос, — Джейсон хитро улыбался, подбираясь ко мне.
— Прекрати! — взвизгнула я, когда он в два быстрых шага настиг меня и резко потянул на себя. — Ведешь себя, как ребенок. — Да, я пыталась взывать к стыду. Ага, конечно, будто он у него есть!
— Ребенок?! Странные у тебя представления о детях, моя дорогая жена! — Джейсон стиснул меня в стальных объятиях, но к делу не переходил.
— Это фигура речи.
— Что-то часто ты стала баловаться метафорами, сравнениями и что там еще есть?
— Оксюморон.
— Только не говори, что знаешь значение этого понятия.
— Знаю, мой очаровательный мерзавец.
— Ладно, сдаюсь, — Джейсон накинул полотенце на бедра. — Так и быть: отсосешь по дороге.
— Обязательно быть такой скотиной?
Вопрос риторический, но я не могла не задать его.
— Нет, но ты так бесишь меня. Невозможно просто! — Он снова притянул меня к себе, зарываясь носом в волосы, громко вдыхая их аромат.
— Тогда чего ты держишь меня рядом?! — Я уперлась ладонями в широкие плечи, отпихивая его от себя.
— Потому что никто и никогда не будет бесить меня так, как ты.
Я перестала вырываться, интимно спросив:
— Это можно считать признанием в ненависти?
— Определенно.
Джейсон обнимал меня, а я смотрела на него, молча, нежно, на губы смотрела, ждала, что он поцелует меня. Он тоже смотрел и знал, чего я жду. Но все что я получила — издевательская ухмылка. Ему, видите ли, одеться нужно! Нет, ни у Дэйдры, ни у Софи, ни у квинтэссенции двух этих особ, которой стала я, не получится исправить неисправимое, распрямить кривое. Джейсон — циник и мерзавец по сути, таким и останется.
Доехали мы, вопреки заявлениям, как любой рядовой американец. Скорость не превышали, таксистов не подрезали, минет не делали — с учетом, что поездка заняла десять минут, оно и понятно. Жили мы рядом с Центральным парком, но идти через него долго, решено было объехать. По приезде меня сразу вовлекли в организацию, а Джейсон пошел за кофе и булочками.
Через два часа я, радостно улыбаясь, принялась искать глазами «любимого» мужа. А вот он — мосты наводит с каким-то конгрессменом. Пикник близился к завершению, и мы очень надеялись, что его плоды мы пожнем уже в начале будущей недели. Мишель провела прекрасную презентацию для представителей департамента, чиновников и благотворителей. Приглашенные семьи, подходившие под требования к опекунам особенных детей, пришли практически все. Они знакомились с нашими ребятами и, главное, знакомили своих детей. А там уже взяло природное, то, что есть в каждом ребенке: они прекрасно друг друга понимали, когда дело касалось игр. И сладостей.
Парк утопал в разноцветных шарах и сладкой цветной вате. Хот-доги и бургеры разлетались моментально, а из многообразия капкейков можно было выложить радугу. Мы наняли фокусников и клоунов. Всем было весело. Дети остались довольны. Нам всем, похоже, не хватало праздника и ярких красок.
— Не скучаешь? — спросила, останавливаясь рядом с Джейсоном.
— Заскучаешь тут. Странно, что розовых пони и единорогов не пригласили.
— Тебя вот точно не приглашали, — беззлобно попеняла я. Как можно быть таким бесчувственным букой? Это же дети! — Посмотри, какие они довольные, — указала на ребят, перемазанных в креме, но довольно гонявшихся за клоуном.
— Скажи еще, что решила усыновить кого-то из них. Убей меня своей чистосердечной добротой! — Джейсон даже играючи застрелился.
— В приоритете семейные пары, а одинокая женщина может претендовать, разве что на собаку.
— Ты вообще-то замужем, — сухо напомнил он. И куда делся игривый настрой. Настроение меняется, как у девочки, ей-богу!
— Это ненадолго, — пожала плечами я. Джейсон поймал мою левую руку и притянул к себе, рассматривая безымянный палец.
— Где кольцо?
— А где твое? — Я кивнула на его ладонь. Один — один, дружок.
— Ты все еще замужем, — он сжал мои пальцы.
— Я помню.
— Ты моя, Дэдэ.
— Я человек, Джейсон, — вырвала руку. Нет, мы категорически не умеем общаться вне спальни. Открываем рот и тут же ссоримся.
— Я помню, — вдруг отозвался он и поправил мне выбившуюся темную прядку волос.
— Мне пора на генеральный прогон. До вечера.
Я поцеловала его в щеку. На нас ведь смотрели. Джейсон засунул руку в мой карман и ущипнул за ягодицу. Кто о чем!
Комментарии
Комментарии читателей о романе: Его игрушка