Роман Его игрушка глава Глава 38

Джейсон

Что же за неугомонная зараза моя жена! Я широким шагом вошел в холл клиники по планированию семьи и репродукции и направился к стойке регистрации. То, что она попыталась избавиться от Сэма и сбежать сюда, наводило на мрачные мысли. Не зря, значит, решил взять под контроль жизнь Дэдэ и ребенка. Да, слежка — это нечестно, нарушает права личности, закрепленные в конституции и бла-бла-бла, но мне было плевать. Я должен быть уверен, что новых сюрпризов жена мне не преподнесет. Да, я боялся, что она может сделать аборт или еще как-нибудь навредить себе.

Увы, Дэдэ не относилась к тому типу женщин, мужья которых точно уверены в своем отцовстве. И я до сих пор сомневался, а вот то, что в этот раз она не предавала меня, знал точно.

— Здравствуйте, моя жена на приеме в вашей клинике, посмотрите, где мне ее найти.

— Сэр, эта частная информация…

Я холодно улыбнулся. Да я тут все по кирпичику разберу, если немедленно не найду Дэдэ! Плохое предчувствие усиливалось. Не дай бог она что-то сделала!

— Миссис Дэйдра Морган-Сторн, — четко произнес я. — Найдите ее.

— Минутку, сэр, — смутилась девушка, опуская глаза в монитор.

Через минуту я шел по коридору, разыскивая доктора Сандерс. Они с моей женой в процедурной. Ага, вот нужный кабинет. Я был чертовски зол, поэтому пренебрег правилами приличия и вошел без предупреждения. Если узнаю, что Дэдэ на аборт собралась — превращу эту клинику в кладбище! А ее…

— Доктор, скажите, — услышал голос Дэдэ, укрощая собственную злость. Она в сознании, значит, ничего крамольного здесь не происходит, — анализ на отцовство можно сделать только после рождения, или есть альтернатива?

А это уже интересно. Я замер, прислушиваясь.

— Почему же, — начал врач. По голосу молодая женщина, — сейчас можно взять генетический материал из утробы. Данную процедуру проводят, если есть подозрения на патологию развития плода, но и для установления отцовства, если ответ нужен немедленно.

— А как это происходит?

Я покачал головой. Ну и нахера ей это вот прямо сейчас?!

— Через переднюю брюшную стенку вводится игла. Мы пунктируем пуповину и производим забор крови.

— Вот этой иглой?! — шокировано воскликнула Дэдэ. — Нет-нет, мне это не подходит! А вдруг она заденет глаз или еще что-нибудь, нет-нет!

Я даже улыбнулся. Волнуется, значит, не совсем кукушка.

— Миссис Сторн, это исключено. Процедура проводится под контролем узи и полностью безопасна, как для плода, так и для матери.

— Нет, — с явным сомнением проговорила Дэдэ. — Мне это не нужно.

— Миссис Сторн, вы не уверены относительно отцовства вашего мужа? — деликатно спросил доктор.

Вот и мне интересно. Знает, Дэдэ, кто отец?

— Нет, я точно знаю, но… — она замолчала, словно с духом собиралась. — Доктор Сандерс, то, о чем я хочу вас просить, может показаться неэтичным и аморальным, но, пожалуйста, выслушайте до конца, прежде чем принять решение.

Я напрягся. Не нравился мне ее голос, не нравился.

— Мне нужен документ о том, что я прошла этот кордоцентез с последующим тестом днк. Мой муж не должен значиться отцом ребенка, понимаете?

Я сжал кулаки. Вот сейчас я вообще ничего не понимал! Какого черта Дэдэ удумала?!

— Подождите, — ответил доктор, — вы беременны от мужа, но хотите, чтобы он думал иначе?

— Именно.

Ага, как же, отпущу я тебя! Теперь, птичка моя перелетная, ты никуда от меня не денешься. Моя от макушки до пяток!

— Доктор Сандерс, у нас с мужем сложные отношения, — тем временем говорила Дэдэ. — Джейсон хочет развод и не хочет детей, я тоже хотела бы уехать. Нам просто нужна свобода. А ребенок… Мы не планировали. Я вообще пила противозачаточные! В общем, нам обоим так будет лучше.

— Миссис Сторн, — достаточно жестко ответила доктор Сандерс, — вы понимаете, что то, о чем вы просите, преступление?

— Понимаю, — голос Дэдэ звучал очень искренне. — Но кому от этого хуже? Я не пытаюсь навязать мужчине ребенка, а просто хочу, чтобы всем было удобно!

— А вы не подумали, что лишаете мужа права отцовства?

Да, черт подери! Меня она спросила вообще? Нужна ли мне такая забота? «Дура!» — в сердцах выругался, но про себя.

— Джейсон не хочет детей, мать которых я! — безапелляционно отрезала Дэдэ. Я услышал нотки обиды, разочарования и боли. Все, наслушался. Легонько постучал и через пару секунд полноценно оказался в кабинете.

Дэдэ широко распахнула глаза, полные смятения и страха.

— Что ты здесь делаешь? — прошептала бескровными губами.

— Это ведь и мой ребенок, дорогая, — мягко улыбнулся я. Дома мы поговорим предметно, решим вопрос раз и навсегда. Чтобы мыслей интриговать против меня больше не возникало. Это мой ребенок. И Дэдэ тоже моя. И таковой останется!

— Доктор Сандерс, познакомьтесь — мой муж, Джейсон Сторн.

Нас провели в соседнюю комнату. Дэдэ устроилась на кушетке, приспустив брюки и оголив живот. Доктор Сандерс приглушила свет и устроилась у монитора.

— Присаживайтесь, — указала на стул рядом с Дэдэ.

Я пребывал в смешанных чувствах. Буквально несколько минут назад мое отцовство стало полностью реальным, и я еще не знал, что ощущаю по этому поводу. Вероятно, будь у нас с Дэдэ все ладно с самого начала, был бы счастлив и горд. Но сейчас, видя, как она отвернулась — в фильмах обычно муж за руку держит любимую, — горечь от последних событий нахлынула с новой силой. Я виноват перед Дэдэ. Никогда бы не подумал, что такое случится, но легче от необычности не становилось.

— Так, посмотрим, кто у нас тут.

Доктор Сандерс выдавила гель на слегка округлившийся живот и начала водить какой-то хреновиной.

— Ого! — удивился доктор, потом посмотрела на Дэдэ и сказала достаточно сдержанно: — Поздравляю, у вас будут близнецы.

Понимаю, если помнить их с Дэдэ разговор. Подождите, подождите, что она сказала? У нас будут близнецы?! Сразу двое детей?! Я ошеломленно втянул воздух и взглянул на жену. Она бросила на меня короткий взгляд и обратилась к врачу:

— Близнецы, вы уверены?

— Смотрите…

Доктор Сандерс начала показывать на мониторе два сердца, затем вообще включила звук, чтобы мы могли послушать, и мы услышали: два сердца бились в одном ритме. И я наконец понял, что чувствую: я хочу, чтобы Дэдэ родила мне детей, хочу, чтобы рядом была. Хочу снова услышать:

Джейсон, я люблю тебя…

Кажется, я заново влюбился в жену.

— Я уже вижу пол, хотите знать?

— Нет! — мы сказали это в один голос. Доктор Сандерс понимающе хмыкнула и улыбнулась, словно с нами ей все ясно. Надеюсь, что так, потому что я пока вообще не знал, как мне заново брать эту крепость. Как жену вернуть? Холодное равнодушие — совсем не то, что должно быть между нами.

Домой мы ехали молча и, только оказавшись в гостиной, Дэдэ бросила сумочку на диван и спросила:

— Как ты узнал, где я? — сложила руки на груди, смотрит холодно, закрывается от меня. Снова.

Я не ответил. Что тут скажешь. На правду она разозлится, а адекватной лжи я не приготовил.

— Ты следил за мной?!

Догадливая моя девочка. Но вслух я этого не сказал. Вряд ли в данной ситуации Дэдэ понравится.

— Это отвратительно.

Я себя даже виноватым почувствовал. Немного. Я ведь не просто так это сделал. Я беспокоился за нее.

— Да, — согласился спокойно, — ты права, но я волновался за тебя и ребенка. Детей, — поправился, кивнув на живот.

— Будто тебе не все равно, — бросила, поправляя волосы. Волнуется. Она всегда так делает, когда переживает. Я заметил. — Срок брачного контракта истекает через месяц, — начала она, воинственно вздернув подбородок. — Нет смысла терпеть друг друга, лучше разъехаться.

Ага, понятно. Сбежать захотела. Еще думает, что это возможно. Нет, сладкая моя, теперь тебе не убежать от меня.

— Нет.

— Нет? — переспросила удивленно.

— Мы будем жить вместе до родов, потом ты решишь: остаться со мной и детьми или уйти. Насильно держать не буду.

Да, я снова вел себя по-ублюдски, но лучше она будет меня ненавидеть, чем смотреть сквозь, словно меня нет. От ненависти до любви один шаг. Дэдэ сама так сказала.

— Что?! — она аж задохнулась от возмущения. — Это мои дети! Я мать!

— Это наши дети, — поправил я, — и растить их мы будем вместе, если ты захочешь, конечно.

— Это не твои дети! — вызывающе заявила она. — Или тебе уже не нужны доказательства?

— Нет, больше не нужны.

Вся воинственность как-то схлынула, и Дэдэ отвернулась, обхватывая себя руками.

— Мне нужен развод, — шепнула она.

Я заскрипел челюстью. Ну нахрена он ей?! Да, я не подарок и веду себя порой — часто даже — как сволочь последняя, но, блядь, нас же тянет друг к другу. У нас дети будут. Не такие уж мы и несовместимые!

— Зачем он тебе? — холодно бросил. — Чего тебе не хватает? Скажи, и я все сделаю.

Дэдэ молчала, отвернувшись от меня. А, вспомнил! Деньги. Двадцать мультов на кону.

— Тебе деньги нужны? — подошел и сжал ее плечи. Дэдэ резко отшатнулась, сбрасывая мои ладони. — Я заплачу. Сколько тебе нужно? Сколько нужно, чтобы ты осталась? Чтобы ты, блядь, осталась со мной!

«Тише-тише», — приказал мысленно. С терпением у меня всегда беда была, а когда жена рядом, вообще.

— Шлюх своих покупай! — круто развернулась Дэдэ, ткнув в меня пальцем. — Я тебе не товар! Ты же хотел избавиться от меня, так вперед! Давай! — она коротко истерично рассеялась, затем сломленным шепотом добавила: — Как ты смеешь требовать, чтобы я осталась с тобой?

— Дэдэ…

— Женщин много, — она не дала мне сказать, заводясь по новой. Кажется, дни молчания и бойкота закончились. — Женишься снова и будут тебе дети.

— Я уже женат.

— Пусть твои шлюхи рожают тебе! — сказала и через секунду язвительно добавила: — С той мулаткой у вас получатся очень красивые дети!

Я скривился, вспоминая то утро, и попытался обнять Дэдэ. Она застыла в моих руках, мгновением позже задрожала, глядя со страхом и… отвращением. Черт! Это моя вина. Черт! Черт!

— Не смей прикасаться ко мне! — Она дернулась, отталкивая меня. — Руки сначала вымой! — потом ударила. Еще и еще, яростно выплескивая обиду. Я терпел: виноват — заслужил. — Ненавижу тебя! — выдохнула и обмякла в моих руки, глухо зарыдав.

Я целовал ее в висок, гладил по волосам. Лед тронулся, пусть и ценой нескольких царапин.

— Не было ничего, — сказал тихо, но так чтобы она услышала. — Я злился на тебя. Пил много. В клуб поехал, согласен, но ничего не было. Ни с той мулаткой, ни с другой. А тот отвратительный спектакль устроил, чтобы тебя обидеть. Прости меня.

— Напился, значит, — она печально покачала головой, отстраняясь от меня. — Это ничего не меняет. Ты — неисправимый мерзавец. Ты просто не можешь быть с одной женщиной.

— Я хотел быть с одной женщиной! Я женился на этой женщине! — взорвался я. Не надо меня обвинять в том, чего нет. Я хочу только ее, жену! Остальные появились после нашего разрыва.

— Это неважно! Ты сам сказал, что все, что было до моего возвращения в твой дом неважно! Есть здесь и сейчас! А сейчас таково, что при малейшей проблеме, подозрении или просто хреновом настроении ты выбрасываешь меня на улицу, как ненужную вещь!

Она пошатнулась, хватаясь за столик.

— Дэдэ… — я подхватил ее. — Что такое? Плохо?

— Ничего, — она оттолкнула меня. — Просто голова закружилась. Я пойду лягу.

Конечно, оставлю я ее! Подхватил строптивую жену и понес в спальню. Дэдэ не брыкалась. Видно, высушил ее наш разговор. Силы закончились спорить со мной. Возможно, и ненависть поубавилась. Усадил на кровать, подтянул кресло и сел напротив.

— Дэдэ, я признаю, что не разобрался в ситуации с документами, — начал я. — Я ошибался. Я не дал тебе объяснить. Я был не прав. Потом вел себя непростительно грубо.

Извинения давались мне тяжело: я не привык ошибаться, поэтому и признавать промахи не умел толком, но старался.

— Я понимаю твое желание уйти от меня, но теперь это невозможно. Я волнуюсь за тебя. Я хочу быть рядом: с тобой и с нашими детьми.

Дэдэ молчала, но взгляд смягчился, правда, оставался каким-то затравленным, потерянным.

— Я хочу, чтобы наш брак был полноценным, но, если ты решишь иначе, принуждать не буду, — я придвинулся к ней и поймал тонкую ладонь. — Останься со мной. Я не обижу тебя больше.

— Я не могу, — едва слышно проговорила она. — Я не могу, — добавила громче.

Вот и мой приговор. Жена не желает иметь со мной ничего общего. Я обещал не давить: сказано — сделано.

Я поднялся, кивнув согласно. Будем жить как соседи, значит.

— Отдыхай, я займусь ужином.

Придется член узлом завязать. Черт. Дэдэ проводила меня тоскливым взглядом. Я дам ей время, и возможно, ветер переменится. Я покажу, что не всегда озабоченный дикарь. Что я — исправимый мерзавец.