Быстро забираю поднос, семеню к выходу. В висках начинает пульсировать, кровь в венах кипит, нервы как струна. Страх удивительным образом вытесняется гневом. Я терпеливая по жизни, но сейчас… извините! Выбесил.
Толкаю дверь, оказываюсь в холле. Здесь тишина, ни души. Только тележка с блюдами стоит, которую девочки здесь оставили. Взгляд падает на посеребрённую перечницу и солонку.
Сколько там барин сказал? Минута у меня? Ну раз минута, то не жалуйтесь на результат. Потому что минута — это вообще ни о чём.
— Ах пресно вам? Сейчас исправим! — шёпотом.
Хватаю со стола перечницу и от души перчу.
— Вот теперь точно пресно не будет, а весело.
Подхватив поднос, возвращаюсь обратно в зал.
— А вот и я! — вздёрнув высоко голову, смело шагаю к столу, натянуто улыбаясь.
Боги, что со мной происходит?
Я сама себя не узнаю.
Такие странные скачки настроения и характера испытываю.
А потом понимаю, что я испытываю такие качели безумия со сменой настроения только рядом с ним.
— Приятного.
Ставлю тарелку, и пулей к выходу.
Когда звон приборов услышала, сердце ядром пушечным в ребро впечаталось. Эмоции выключились. Страх вернулся. Только сейчас я поняла, что натворила!
Интересно, успею ли добежать до ворот, если стартану прямо сейчас?
Есть ли в этом смысл? Даже, если и добегу, захочет — достанет за час, как бы хорошо не спряталась. Хоть из-под земли! С его возможностями.
Жму на дверную ручку, как вдруг до меня доносится бархатное эхо его низкого голоса, заставляя меня застыть в полном недоумении:
— Вот теперь, что надо. Остренько! Всё, как я люблю.
***
Я честно обалдела, когда услышала его слова и заметно потеплевший голос:
— Остренько! Всё, как я люблю.
Прошло несколько дней, а я ходила сама не своя. Думала о нём… Много. Очень много. Внимание стало рассеянным. Спотыкалась, порой, на ровном месте, медлила, забывала, что сделать хотела. В мыслях картинки, а в них его глаза проникновенные, властные мерещатся. И его губы мягкие, влажные. Вкус которых мне хорошо запомнился.
Целовать Власова было приятно. Чистое безумие. Я вспоминала мой порывистый поцелуй, а потом толчок горячего, мускулистого тела в воду чаще, чем дышала.
Ну почему я о нём думаю без конца?
Я начала потихоньку осваиваться в доме Власовых, с работой справлялась. Уставала, как проклятая. Но была счастлива, что больше не сплю где попало и живот от голода не болит.
Начала замечать одну вещь — я стала часто оглядываться по сторонам, прислушиваться к шуму на территории особняка. Неужели с надеждой услышать звук шин его роскошного автомобиля и хотя бы мельком увидеть его издали, когда он возвращается в дом отца?
Несколько дней я не видела Владимира, пока однажды мы не пересеклись, как обычно, при острых обстоятельствах. Это уже традиция, похоже. Нормально встретиться где-нибудь в саду и поговорить — это не про нас.
Я протирала пыль на картине, встав на стул, а Владимир резко вышел из своего кабинета. Клянусь, я не занала, что он там! Он буквально вылетел от туда, разговаривая с кем-то по телефону. Случайно ударил тяжёлой, дубовой дверью ножку стула, тот опрокинулся, и я вместе с ним.
Сломала бы себе что-нибудь, с моим везением находить проблемы на ровном месте, или голову бы разбила об угол комода, если бы не впечатляющая реакция Власова.
Метнувшись в мою сторону, он каким-то чудом меня поймал. Оказавшись в его руках, я опять почувствовала странную химию между нами. Особенно, когда заглянула в янтарные глаза, с самым настоящим волнением сейчас смотревшими на меня.
Щёки запылали. Он находился слишком близко ко мне. И он меня обнимал… Оборачивая свои большие, сильные руки вокруг моей талии. Продолжал молча смотреть и молчать. Сначала в глаза смотрел, а потом на губы. От неловкости они у меня пересохли, я облизала их кончиком языка. Заметив этот жест, мужские пальцы сильней сжали мою талию.
— Спасибо…
Моя юбка немного задралась. Быстро её поправила, испытывая океан неловкости.
Он собирается меня опустить? Или так и будет глазеть?
Что это вообще с ним происходит?
После того, как я подложила этому высокомерному деспоту наперчёную еду, его будто подменили.
Комментарии
Комментарии читателей о романе: Единственная для президента