Роман Дворец царя-дракона глава Глава 17

Наказание по Семейным устоям! Это решение главы семьи вызвало страх на только у молодёжи, но и представителей среднего поколения клана Ли, к которому относилась мать Чэнь Мо, а также её сестра и братья. Все они прекрасно знали, чем это грозит провинившемуся, изгнание из рода – это просто семечки по сравнению с наказанием, которого ждёт подвергшегося разбирательству по этому древнему закону.

Ли Ливэнь и Ван Сяоюнь с удовлетворением восприняли это решение Ли Дунъяна и с победным выражением лица смотрели на молодого человека. По-видимому, наказание, которое грозило Чэнь Мо, было намного страшнее, чем лишение Данятянь их сыном. Лицо же Лиянь стало мрачнее тучи, она опустила глаза, боясь встретиться взглядом со своим племянником.

Только у Чэнь Мо выражение лица нисколько не изменилось, он как стоял, равнодушно глядя на деда, с неуважительно засунутыми в брюки руками, так и продолжал стоять, не моргая глядя в глаза Ли Дунъяна. Что для него Семейные устои? Какой-то пережиток прошлого, так ещё спорный вопрос кто старше, он или этот закон. Так что, особого внимания со стороны Чэнь Мо это решение деда не заслуживало.

— Постойте! – внезапно из темноты раздался громкий окрик, и на освещённую площадку перед крыльцом особняка ворвалась взлохмаченная Ли Суфан.

Оглянувшись по сторонам и отыскав сына, она убедилась, что с ним пока ещё всё в порядке, немного успокоилась, приводя свой разум в порядок. Устремив свой полный ненависти и, одновременно, уважения взор на отца, она почтительно поклонилась ему. Затем она обернулась к Ливэню и произнесла:

— Брат, мой сын, хотя молод и невежествен, но не до такой степени, чтобы беспричинно калечить людей. Не думаешь ли ты, что его проступку есть объяснение? Может, это просто недоразумение?

— Ничего себе недоразумение! Сестра, ты посмотри сама, Ли Юэ, мой маленький мальчик, лежит неподвижно весь в крови, и не известно ещё, выживет ли он? И это ты называешь недоразумением?

Ли Суфан перевела свой взгляд на лежащего на носилках дышащего на ладан Ли Юэ. Бинты, которыми он был наспех перебинтован, пропитались кровью, глаза его были закрыты, он по-прежнему был без сознания. Несмотря на то, что за свою жизнь Ли Суфан много повидала, вид израненного юноши заставил её содрогнуться. Она непроизвольно нахмурилась. Но, в тоже время, она была совершенно уверена, что если её сын и смог совершить такое по отношению к своему двоюродному брату, то на это должны были быть веские основания.

К тому же и силы были неравны, её сын выступил против целой ватаги сверстников, но результат был налицо. И видя всё это своими глазами, никто не задался вопросом и не встал на защиту бедного ребёнка!

— Чэнь Мо, ты можешь объяснить, что же произошло на самом деле? – повернувшись к сыну, спросила мать приглушённым голосом.

Если бы спросил об этом кто-нибудь из членов семьи Ли, Чэнь Мо просто пропустил бы мимо ушей этот вопрос, но он не мог игнорировать свою собственную мать. Не сдерживая горькой ухмылки, он ответил ей:

— Мама, ты что, на самом деле думаешь, что они поверят моим словам?

Ли Суфан мысленно вынуждена была согласиться со словами сына, она прекрасно знала, какое предвзятое отношение испытывает семья Ли к Суфан и её сыну. Даже если бы он и попытался всё объяснить, ему бы никто не поверил. Но объяснение всё равно должно быть, иначе это волчье племя просто сожрёт их обоих. Если подтвердится вина Чэнь Мо, то Ли Дунъян с превеликим удовольствием спустит всех собак прикрываясь Семейными устоями. А Чэнь Мо просто представления не имеет о строгости наказания.

— Они не поверят, но я-то верю словам своего сына, истина должна проложить путь к сердцам неверующих. Пусть старшее поколение выслушает твои оправдания и вынесут справедливую оценку!

Чэнь Мо внимательно посмотрел на Ли Суфан. Неужели она до сих пор верит в справедливость семьи Ли? Но он обязан был выполнить просьбу матери. Так как он был уверен, что его словам доверия здесь нет и быть не может, он решил предоставить более убедительного свидетеля, словам которого поверили бы все.

Чэнь Мо своим внимательным взглядом окинул кучковавшихся за Ли Юэ подростков, которые в недавнем прошлом приняли участие в неудавшемся нападении на него. Взор юноши остановился на одном из них, опирающемся на старые грабли, используемые сейчас в качестве костыля. Бесцеремонно схватив его за шкирку, Чэнь Мо вытащил брыкающегося подростка вперёд.

— Пусть он подробно расскажет о том, что произошло! Уж, он-то всё прекрасно видел!

Все находящиеся здесь, включая и Ли Суфан, были просто обескуражены таким поступком Чэнь Мо. Он лишал членов семьи возможности обвинить его во лжи, если его слова будут расходиться с их версией случившегося. Ведь, всем было понятно, на чьей стороне в этой стычке принимал участие паренёк. Ли Суфан же в душе аплодировала своему сыну за его находчивость.

Чэнь Мо убедительно попросил трясущегося паренька честно рассказать всем, как он и его друзья угодили в яму, приготовленную для другого.

— Ты же не станешь пилить сук, на котором сидишь? – в конце своей посьбы добавил Чэнь Мо.

Паренёк не совсем понял, что имел в виду Чэнь Мо под этой фразой, но, под пристальным и недвусмысленным взором своего мучителя, он согласно закивал головой. В глазах Чэнь Мо он отчётливо увидел гору всплывших трупов в море крови, поглотившем небесное светило. Те, кто ещё был жив, отчаянно пытались вырваться из буро-красной пучины, с мольбой обращаясь к небесам, но их всё глубже и глубже затягивала бездна, не давая никакого шанса на спасение.

Обращённые к нему слова Чэнь Мо звучали словно исходящие из уст древнего бога, ослушаться которого было великим грехом. Для других же присутствующих речь виновника происшедшего ничем не отличалась от обычной.

— Расскажи без утайки всё, что ты знаешь о случившемся, не соврав ни слова! – спокойно для всех, но угрожающе для паренька произнёс Чэнь Мо.

Глаза парнишки внезапно застыли, и он подробно, со всеми деталями, поведал собравшимся хронику событий. По его словам, Ли Юэ, собрав вокруг себя ватагу из своих сверстников, представляющих младшее поколение семьи Ли, решил проучить Чэнь Мо за его неподобающее, по мнению Ли Юэ, поведение и за оскорбительные слова, произнесённые в адрес двоюродного брата.

Паренёк, не скрывая ничего, даже того, что нападавшие, несмотря на то, что значительно превышали по количеству, но были ещё и вооружены палками, рассказал историю неудавшегося нападения. По всему выходило, что зачинщиком и виновником происшедшего являлся тот, кто сейчас лежал на носилках. А Чэнь Мо был вынужден просто защищаться.

Повествование непосредственного участника нападения заставило членов семьи Ли стыдливо склонить головы. Родители пострадавших укоризненно смотрели на своих побитых отпрысков и лишь молча качали головой. Все боялись нарушить повисшее молчание. Родители Ли Юэ от стыда готовы были провалиться сквозь землю.

Тело Ли Суфан охватила неудержимая дрожь. Гневно посмотрев на Ли Ливэня, она громогласно набросилась на него с обвинениями:

— Что, братец? Так вот какого добропорядочного сыночка ты вырастил! А ещё пытаешься обвинить во всём происшедшем других! Вини только себя и свою жену за воспитание такого выродка!

Чэнь Мо скромно стоял в стороне и с нескрываемым злорадством смотрел на своих понурившихся родственников. Он всем своим видом хотел показать, что происходящее сейчас на глазах главы рода к нему не имеет совершенно никакого отношения.

Ван Сяоюнь попыталась встать на защиту своего сына:

— Пусть даже Ли Юэ и мелит своим языком что попало, но это не значит, что Чэнь Мо мог так жестоко обойтись с ним! Коль он обуздал его, зачем же было калечить? Кроме того, я совершенно уверена, что мой сын не мог сказать ничего такого обидного, что могло взбесить этого недоумка. Если только не то, что ты учудила несколько лет назад! Чэнь Мо, по-видимому, боялся, что и другие смогут повторить это.

— Заткнись! – внезапно грубо прервал свою жену Ливэнь.

Повернувшись в сторону Суфан, он извиняющим тоном произнёс:

— Сестра, твоя невестка слишком убита горем. Не принимай близко к сердцу её пустую болтовню!