Роман Дочь Генерала. Книга первая глава Глава 30

ГРИГОРИЙ

Седой почти не удивился, когда увидел «тещеньку» в одних трусах. Кстати, не новых. Нитка некрасиво свисала сбоку. Явно не с любовником мадам кувыркается, а приятно проводит вечер в одиночестве.

Реакция Татьяны была забавной. Если не сказать больше.

Сначала у нее округлились глаза, и вытянулось лицо. Следом безвольно открылся рот, и падающий бокал оказался в итоге на ковролине, благо, не разбившись на мелкие осколки.

Запоздало Татьяна вспомнила и о том, что почти голая. Как-то совсем не по-женски вскрикнула и унеслась влево. Видимо, в спальню.

- Боже… Стыд-то какой…

Рядом с ним оживилась Снегурка. Зимин стоял чуть сбоку от неё, немного позади, и видел, как щеки девочки покрывает густой румянец. Даша покачала головой и ладонями закрыла лицо.

Такая невероятно красивая и трогательная, что у Седого и у самого в груди разлилось тепло, сразу же возникла потребность прижать девушку к себе, защитить. Уберечь от всех невзгод, чтобы Дашуле никогда не пришлось прятать лицо. Стыдиться за кого-то другого. Тем более, перед ним. Эта девочка с каждым днем всё сильнее проникала в него, в его голову, кровь. В самую суть. Его тянуло к ней с неимоверной силой. И эта тяга была не только физической.

Он мог её взять.

Свою Снегурку.

С самолета.

Быть чуть понастойчивее. Поласковее.

Она находилась на грани того, чтобы уступить. Он ловил на себе её взгляды. И они были не всегда просто любопытными.

В них появилось ожидание. Едва уловимое, трепетное. Нерешительное. Огоньки на самом дне колдовских глаз, которые она поспешно прятала, стоило только их взглядам встретиться. Зимин ликовал. Его мужское эго частично оказалось удовлетворенным.

Снегурка заинтересовалась им. Ещё не понимала до конца пробудившегося интереса. Нетерпения. Она интуитивно ждала от него более решительных действий, не готовая подобное признать вслух. Замирала, стоило ему оказаться чуть ближе, чем того требовало приличие.

Их поцелуй в подъезде – первый за последние дни.

Седой держался из последних сил. Знал, что, если прикоснется к ней там, где поблизости находится кровать или даже диван, да любая, черт побери, подходящая горизонтальная поверхность, он не удержится. Противостоять силе, что тянула его к Даше, становилось нереально. Она манила. Зимин с головой погружался в чувства к своей девочке. И как же ему это нравилось! Не передать словами. Он кайфовал от происходящего.

Она рядом…

И отпускать её он никуда не собирался. Не мог.

Он, наконец, встретил ту, которую видел с собой рядом.

Всегда.

Про Таню ему было уже известно всё. Впрочем, как и про Снегурку. Но на данный момент информация на мачеху была актуальнее. Ничего из себя не представляющая мадам, всю жизнь пытающаяся пристроиться получше за чужой счет. С одиннадцатого класса встречалась с мужчиной старше себя на тридцать лет. Местный бизнесмен, владелец нескольких магазинов. Естественно, женат. Их связь продолжалась до тех пор, пока про Татьяну не прознала жена. Дальше - ещё несколько любовников намного старше ее. Последний – отец Даши. Отношения между ними, а точнее «потрахушки», начались ещё когда мама Даши была живой. Татьяна любила иметь нескольких любовников. «Доить» пару мужиков намного выгоднее, чем одного. Когда подвернулась возможность выйти замуж, она всё правильно рассчитала и быстро захомутала отца Снегурки. Озаботилась и завещанием. Подсуетилась вовремя. Кстати, с первого взгляда всё идеально, не подкопаешься, но юристы Зимина уже сказали ему, что запросто опротестуют. Как – Седого не интересовало. Не для того он держит десяток высококвалифицированных спецов, чтобы вдаваться в подробности. Он дает задание, они делают. Всё просто.

Досье на Снегурку он пока не изучал.

Не хотел.

Брал несколько раз в руки, вертел, даже не открывая.

Ему понравилось узнавать её. Шаг за шагом. Разговор за разговором. Когда информацию получаешь не из сухого, содержащего лишь голые факты, досье, а из живого общения. Жесты, разговоры, даже недосказанность. Было ли у Григория когда-то такое общение с девушкой? Он не помнил.

Он отложил все второстепенные дела. Даша – самое важное.

А ещё ему очень захотелось увидеть мадам, что посмела «торговать» его Снегуркой. Кстати, по негласным расценкам, она не продешевила. Знала, сука, сколько спрашивать. И как преподнести «товар». От одной мысли, что его Дашульку кто-то воспринимал, как товар, как какой-то продукт, который можно использовать в своих целях, в его душе просыпалось нечто черное и опасное. Та самая холодная ярость, с которой он раздавал приказы и подписывал бумаги, меняющие котировки мировых бирж. Людей он тоже уничтожал. Потому что так надо. Как волк является санитаром леса, так и он по факту своего рождения был тем, кем ему уготовано стать. Его всё устраивало. Абсолютно. Власть. Деньги. Ощущение значимости.

И возможности. Безграничные.

В прямом смысле.

- Эй, Снегурка, а, ну-ка, иди ко мне, - Гриша взял Дашу за плечи и притянул к себе.

- Гриша, это…

- Давай я помогу тебе раздеться. Я хочу посмотреть твою комнату. Увидеть, где ты росла.

Даша оторвала руки от лица и слегка смущенно свела брови на переносице.

- Ты сейчас серьезно?

- Абсолютно.

- Зачем тебе?..

- Затем.

Он дал Тане две минуты. Придет в себя от шока, накинет халат – обязательно атласный, чтобы ухажер едва переносимой падчерицы, блудной дочери, что вернулась в отчий дом, смог рассмотреть силиконовую грудь, которую она сделала, когда находилась в больнице, якобы удаляя «камни» из почек. Он хорошо знал подобный типаж вечно молодящихся женщин, потерявших все моральные принципы взаимоотношений с окружающими людьми. Они ещё пытаются заскочить в уходящий «поезд».

Гриша как раз успел помочь раздеться Даше и снимал с себя парку, когда в коридоре разъяренной фурией снова обозначилась Татьяна.

- Значит, явилась, да? И как посмотрю, не одна.

Женщина источала яд. Гриша не ошибся – халат и демонстрация «новоиспеченных» прелестей. Даже успела поправить волосы, создав им легкую небрежность.

- Добрый вечер, Татьяна, - Григорий обозначил свою позицию, продолжая наблюдать за мачехой Снегурки.

Та пока плохо себя контролировала, и её несло в опасные дали:

- Добрый вечер и вам. Даша, может, объяснишься?

- Нет, - Даша приняла его парку и повесила на вешалку.

- Нет?

- Нет.

- А я настаиваю. И…

- Тань, прекрати этот дешевый фарс.

Даша присела на пуфик, чтобы скинуть сапожки. Гриша не спешил разуваться, продолжая демонстративно изучать хозяйку.

Та открыла рот, чтобы и дальше продолжить нападки, но тут её взгляд, наконец, обрел ясность и сконцентрировался на нем. По мере того, как её взгляд проходил от его свитера к дорогим часам и ботинкам, а потом метнулся к снятой парке, она в очередной раз изменилась в лице.

- Всё рассмотрела? – холодно поинтересовался Григорий. Рядом стоящая Даша замерла и удивленно вскинула брови.

На Татьяну его тон тоже произвел впечатление. Она явно не ожидала, что с ней будут говорить подобным образом.

- Что вы себе позволяете? – немного севшим голосом, пытаясь ещё как-то выбраться из щекотливой ситуации, уже понимая, что она просчиталась, воскликнула Татьяна, интуитивно поднимая руку и сводя полы халата на груди, прикрываясь и одновременно показывая беззащитность и смятение.

- Дашуль, на минутку оставь нас. Где твоя комната? Справа по коридору? Я сейчас приду. Только поговорю с твоей… мачехой. Я быстро.

Даша оказалась умничкой. Не задавая лишних вопросов или не желая более видеть Татьяну, проскользнула по коридору, мимо застывшей женщины.

Григорий снял обувь и усмехнулся.

- Поговорим?

- Кто ты такой, черт побери?

Уточнять, кто он такой, Гриша не стал. Подошёл к Татьяне и указал рукой на зал, давая понять, что готов продолжить разговор в более удобном месте.

Татьяна прошла за ним и сразу же кинулась в атаку:

- Я не знаю, что тебе наговорила Даша и…

- Стоп. Теперь ты закрываешь свой рот и слушаешь меня.

Она попыталась было возразить, но хватило одного взгляда, чтобы передумать.

Слушала она внимательно.

Говорил Седой негромко. Недолго. Но достаточно внятно и четко, чтобы стоящая перед ним женщина поняла. Она молчала. Лишь ещё несколько раз безвольно открывала рот в немом протесте.

Она поняла его. Причем сразу же. Дурой Таня не была, хотя порой и пыталась под неё косить. Не зря сразу же просканировала одежду и часы. Знала примерную стоимость.

В отличие от Даши. У его Снегурки взгляд был совершенно другим.

- И напоследок… Я забыл представиться. Григорий Зимин. Не сомневаюсь, моё имя ты знаешь, слышала. И да, это не Даша меня отхватила. Это я её поймал. Разницу улавливаешь?

Таня кивнула. В её глазах застыло облегчение. Естественно, она радовалась, что отделалась простыми предупреждениями. И, естественно, она слышала, кто такой Зимин. В её голове вовсю закрутились «шестеренки», она отчаянно прикидывала, что и как. Попытаться подружиться с влиятельным дельцом? Пока нереально. Оставалось лишь радоваться, что она выбралась сухой из воды.

Тогда ещё Татьяна не знала, что Зимин лишь «первая ласточка». Что с ней пожелает встретиться ещё один мужчина. Который не будет столь щепетилен.

Григорий, бросив на всё ещё молчавшую женщину самый последний взгляд, счел, что разговор окончен. Он кивнул, прощаясь, и направился в спальню, где нашел Дашу, сидящую на диване и тихо плачущую.

Её слезы – это как поймать встречный удар, от которого происходит взрыв по всему телу, и последнее, что ты помнишь перед тем, как уйти в глухой нокаут, это кулак соперника. Мир шатается, рушится. Так и со слезами Снегурки. С её болью. Девочка столько держалась! Боролась с ним в глухом лесу, не поддавалась отчаянию, без голоса, не имеющая возможности связаться с внешним миром. Думающая, что он в любой момент может её принудить к сексуальной связи, попросту изнасиловать. Она смело смотрела на него, подстраиваясь и одновременно отстаивая свою независимость.

А тут… оказалась дома, где, как принято считать, и сами стены лечат, помогают, дают силы, она расклеилась. Обхватила себя за плечи и раскачивалась, вынимая из Зимина душу своими маленькими нежными ладошками.

- Даша, ты что, маленькая, - он тотчас оказался рядом с ней, опустившись на одно колено, чтобы их лица были на одном уровне.

- Не знаю… Не знаю, я…

- Тихо. Тихо… Не плачь, не надо… Всё будет хорошо. Всё уже хорошо. Слышишь?

Он что-то говорил ещё. Слова не имели значения.

Только лишь Снегурка и её эмоциональное состояние. Она переживала, металась, и он хотел её успокоить. Стереть её слезы раз и навсегда, чтобы его девочка ни о чем не печалилась, не волновалась. Жила и радовалась каждому дню, чтобы улыбалась… Ему.

- Мне так стыдно…

- Тебе не должно быть стыдно. Ни за что.

- Она продала меня…

- Я знаю, Снегурка.

- Как вещь…

- Всё, хватит, - он не мог допустить, чтобы она и дальше погружалась в депрессию.

- Я увидела её и вспомнила всё… Как она пришла к нам. Как вилась вокруг папы. Как убирала фотографии мамы... - она всхлипнула и потянулась к нему. Даша соскользнула к нему на пол, и Гриша сразу же прижал её к себе.

Какая-то эгоистическая часть его натуры возликовала. Наконец-то, Снегурка в нем нуждается! Пусть предлог пустяшный, по большому счету ничтожный, но девочки такие. Даше требовалось выплеснуть из себя весь негатив. Всю детскую обиду, что копилась годами. У мужчин всё проще. Особенно в его мире, где он привык быть главным.

Седой гладил Дашу по волосам, целуя виски и лоб, чувствуя, как она затихает в его объятиях, прижимаясь сильнее. Съежилась у него на груди, обняв за торс. Если вначале обнимала слабо, то сейчас скомкала свитер.

- Ни одна дрянь не стоит твоих слез, Снегурка. Запомни это. Я уничтожу любого, кто причинит тебе боль. Поэтому не плачь… Ты под моей защитой. Ты со мной. Давай забирай вещи, которые дороги тебе, и с которыми ты не желаешь расставаться, и мы уходим.

Даша оторвалась от его груди и заглянула ему в лицо. В самых красивых для него зеленых глазках застыли последние непролитые слезы.

- Спасибо тебе… За всё.

- Мы в самом начале пути, Дашуль.