Роман Дочь Генерала. Книга первая глава Глава 26

ГРИГОРИЙ

Как он не навалился на неё сразу, не сдернул чертову одежду к херам собачим – непонятно. Всё-таки умение контролировать себя, вбиваемое бабкой с детства, давало о себе знать.

Последние сутки выдались непростыми. Сообщение о восстании сепаратистов в одной из стран Южной Америки вынуждало его прервать отпуск. По телефону такие вопросы не обсуждались. Пришлось возвращаться. Седой предвидел нечто подобное. Да быть такого не могло, чтобы ему дали спокойных десять дней! Он разозлился. Его и раньше выдергивали. Что изменилось сейчас?

Снегурка.

Ответ заключался в ней.

Правильно он ей сказал: не хочет отпускать. Найти её потом не проблема… Проблема в том, что она незаметно вросла в него, пустила корни. Окутала своей ледяной красотой. Чертова ведьма. Схватить бы за волосы, намотать на кулак и любить всю ночь, заставляя делать то, чего он желает. Или позволять с собой делать всё, что пожелает она.

Поэтому, когда прозвучало тихое «поцелуй», Седого едва ли не подкинуло на кровати. Кровь забурлила в венах, а усталость, что одолевала его от праздно проведенных нескольких дней, испарилась мгновенно.

Он повернулся набок и, упираясь плечом в матрас, вдавил хрупкое тело Снегурки в своё.

Наконец-то, мать вашу, он чувствует её! Всю! Её бедра рядом со своими. Её грудь, вжатую в его.

Дурманящий аромат её кожи и волос.

И губы…

Губы!

Мягкие и податливые.

Отвечающие.

Пахнущие лесными ягодами. Дурманящие.

Если тело и руки Седой ещё как-то мог контролировать, чтобы не сжать, не заграбастать, то губы и язык – нет. Никакого трепета. Никакой осторожности. Лишь несколько секунд на привыкание, чтобы завладеть и присвоить.

Это кайф. Чистейший наркотик, что мгновенно впрыскивается в кровь и несется к самому сердцу. Взрывает адреналин, выпускает демонов, раскрывает мужскую сущность и толкает вперед.

Губы Снегурки - самое изысканное лакомство. Он посасывал их, трогал, лизал. Властно раздвигал, чтобы проникнуть внутрь, встретиться с её языком. Потрогать и его.

Его тело, казалось, сейчас взорвется. Воздержание сказывалось. И если бы только оно! Постоянная жажда заполучить Дашу перерастало в навязчивую идею.

Взять её.

Ворваться в узкое лоно.

Заклеймить собой.

Гриша не заметил, как повалил Дашу на спину, а сам навис сверху. Целовать. Снова и снова.

Оторвавшись от её губ, он спустился ниже. Прикоснулся к шее, нашел пульсирующую венку.

Свободной рукой накрыл холмик груди.

Его вели инстинкты, настолько древние, что с легкостью брали верх над разумом. Они привыкли доминировать, вести.

Грудь Даши легла идеально в его ладонь. Упругая, манящая. Даже сквозь свитер ощущался возбужденный сосок.

И это окончательно сорвало планку у Зимина. Приглушенно застонав, он устремился книзу, чтобы найти губами зовущие навершия. Свитер оказался реальной помехой. Мужчина, плотно сжав губы, стремясь, как можно быстрее добраться до желанной плоти, потерял связь с реальностью. Взялся за края кофты и потянул кверху.

- Гриша! – легкий вскрик не смог остановить его.

Похеру на всё…

Он не железный.

Пах ныл от болезненного напряжения, кровь превратилась в выжигающую лаву, в висках стучало с такой силой, что отдавало в затылок. Напряжение достигло апогея. Реальность сместилась.

Ещё один рывок, и свитер оказался сдернутым, а перед его жадным взором снова предстало тело Снегурки. Белоснежное, с изумительно гладкой кожей, по которой языком хотелось чертить узоры.

И клеймить.

Оставлять потом отметины, чтобы никто не смел посягать. Даже в сторону глядеть. Собственнические инстинкты не хлестали, били наотмашь. Ревность к потенциальным соперникам оглушала. Даже тот мудак, которому мачеха обещала Дашу, расценивался Григорием как ходячий мертвец.

Если он трогал ЕГО Снегурку… Лапал своими грязными пальцами её красивое тело… Запугивал её. Ему не жить.

Откинув свитер куда-то в сторону, Гриша снова потянулся к девушке, припечатывая её к матрасу.

- Гриша!

Её ладони уперлись в его плечи, отталкивая.

- Что? – выдохнул он, распластывая пальцы по узкой талии, переходящей в сумасшедшие и соблазнительные бедра. Кожаные лосины ничего не скрывали, обтягивая изумительные формы. Он не дал возможности ответить Даше. – Я только тебя потрогаю. Не буду я лишать тебя девственности в самолете. Это будет в совершенно другом месте и при других обстоятельствах. Но со мной.

Он видел, как изумление отразилось в её колдовских глазах. Как в них застыл немой вопрос, а внутри него растекался жидкий огонь, уничтожая все цивилизованные нормы и утверждая право мужчины над женщиной.

- Не смотри так, Снегурка. Ты – моя. Осознаешь ты это или нет.

Он склонил голову и припал к участку кожи, что располагался выше плоского живота, но ниже груди. От его поцелуя множество мурашек рассыпалось по белоснежному телу.

Даша больше не отталкивала его. Её руки, что ещё несколько секунд назад, сжимались в кулаки, расслабились. Остались на его обнаженных плечах.

Он проложил дорожку из поцелуев.

Ниже и ещё ниже.

Пока его губы не наткнулись на преграду в виде пояса лосин. Даже будучи подростком и активно занимаясь петтингом, он не испытывал такого напряжения. Его тело рвалось изнутри, превращаясь в миллиарды молекул. Он вдыхал запах Даши, трогал её, а у самого перед глазами появлялись черные мушки. Гриша находился на грани. Его губы целовали, а между тем росла потребность в оскале. В рыке, в яростном стоне.

И он пошел дальше.

Поднял голову так, чтобы видеть лицо Даши. Девушка смотрела на него. Чуть приподнялась, подавшись вперед, раскраснелась. Губы чуть приоткрыты, дыхание сбившееся.

Она возбудилась.

Поймав её немного растерянный, ошеломленный взгляд и не разрывая установившегося контакта, он подтянул своё тело так, чтобы обе руки оказались свободными. После чего очень медленно обеими руками дотронулся до внутренней стороны бедер Даши.

У девушки вырвался рваный выдох, и глаза округлились сильнее.

Она ждала…

Ждала его дальнейших действий.

Они последовали.

Гриша без лишней суеты развел бедра Даши в стороны, переместив своё тело между раскинутых девичьих колен.

- В следующий раз, когда я прикоснусь к тебе, - продолжил он говорить, так и не дождавшись от Даши диалога, - ты будешь полностью обнажена. Здесь – тоже.

Его ладонь легла на промежность Снегурки. Девушка интуитивно попыталась свести бедра, но натолкнулась на преграду в виде его тела.

Гриша едва ощутимо вдавил пальцы в лоно, безошибочно найдя сладкий узкий вход.

- Гриш…

- Тссс… На тебе же одежда, Снегурка. Дай я тебя потрогаю.

- Я больше… Я больше никогда не буду просить тебя поцеловать себя, - тихо выдохнула она, безвольно откидываясь на подушку и выгибая поясницу, приподнимая грудь кверху. Соски по-прежнему дразнили его. Маленькие, аккуратные. Розовые. Совершенные. Загляденье и только.

Услышав её слова, Гриша приглушенно засмеялся.

- Попросишь, Дашуль… Ещё как попросишь. Просто в следующий раз знай, что одним поцелуем дело не ограничится. Ты просьбой даешь доступ к телу. Ко всему. А я голодный до тебя. Охренеть какой. Никого никогда не хотел так, как тебя.

- Я… не дразнюсь, - так же тихо проговорила она, как и ранее.

- Я знаю.

Если бы дразнилась, не то бы было.

Но об этом он говорить не стал.

- Я просто… - она шумно сглотнула и снова приподнялась, на этот раз на локтях. – Я просто не могу понять. Ни себя, ни того, что происходит.

- А обязательно понимать? – его пальцы снова закружили на её раскрытом лоне.

- Наверное, нет…

- Хочу снять с тебя лосины.

- Зачем?

Для убедительности она покачала головой.

Гриша прищурился, хищно улыбнувшись одними губами.

- Ты понимаешь зачем.

Он действовал напористо. Не оставляя ей шанса. Отодвинулся, сместившись, подхватил под попку, приподнимая. Даша поддалась. Включилась в игру, осмелилась на большее.

Или начала ему, наконец, доверять? Поняла, что если он захочет, его сам черт не остановит, не то, чтобы физически слабая девушка?

Гриша ловил каждый оттенок её чувств. Всматривался в лицо, в глаза. Легкий испуг присутствовал, но, наверное, так и должно было быть. Она же девственница. От одной мысли, что к её нижним складочкам никто не прикасался, кровь ударяла в голову, лишая последних остатков самообладания.

Желание добраться до Снегурки становилось навязчивой идеей. Разумно было избавиться от потребности в ком-то. Унять зудящую тяжесть в паху, освободить себя.

Но Седой сдерживался.

Он снял лосины и протяжно громко выдохнул, когда увидел трусики Даши. Вернее то, что они скрывали. Сладкую расщелину, обозначившуюся сквозь намокшую ткань. От осознания того, что Даша тоже возбудилась, Григория повело ещё сильнее.

Он снова развел в стороны ноги Даши.

- Гриш…

- Не пугайся. Всё хорошо, Снегурка.

Какое хорошо… У него от напряжения пот по спине заструился. Он, не отрываясь, смотрел на трусики. Его руки, не размыкая контакта с кожей Даши, поднялись кверху.

И ещё чуть выше.

Дотронулись до края трусиков по обе стороны.

И лишь потом один палец поддел ткань и сдвинул.

Даша дернулась, потянулась к его руке, вцепилась в кисть, пытаясь оторвать от себя.

- Ляг на место, - он не заметил, как в его голосе появились властные, не терпящие возражения нотки. Его грудь тяжело поднималась, в легких не хватало воздуха, в груди жгло.

Про пах он вообще молчал.

Как ни странно, Даша послушалась. Отпустила его кисть и, так же рвано выдохнув, откинулась назад. Более того, закрыла лицо руками.

Спряталась, маленькая.

Пусть…

Он ещё больше отодвинул ткань.

Розовые. Красивые. Слегка припухшие и поблескивающие от влаги.

Идеальные.

- Давай их тоже снимем. Даша, доверься мне.

Она натянулась, как струна, а потом всё же чуть-чуть приподняла попку, молча давая согласие на его безрассудство.

Он приподнял сначала одну ногу. Подержал в руках, погладил. Пальчики… Черт побери… Близко так… Не удержавшись, Гриша поцеловал один, прошелся языком по ребру ступни. Даша попыталась вырвать, но куда там. Держал он крепко. Так же и со второй.

Седой ещё доберется до её пальчиков. Никуда они от него не денутся.

Трусики далеко убирать не стал. Аккуратно положил в сторону.

- Разведи ножки. Сама.

Даша ладони от лица так и не убрала.

Но снова послушалась.

Её покорность, её доступность вызывали в нем ещё более сильный диссонанс, разрывающий его изнутри.

Казалось бы, вот твоя девочка. Раскрытая. Бери. Одно движение, чтобы снять штаны, и ты уже в ней. В тесноте её сладкого лона. Между красивых складочек. Таких дурманящих. Манящих. Всего один толчок. Взрыв в паху, в голове.

И ненависть Даши. Полное её отторжение, побег и нежелание его больше видеть, потому что он поступит, как последний мудак, не сдержит обещание. А его Снегурка достойна незабываемого первого раза.

- Тебя здесь уже трогали? – он подался вперед, дотронулся одним пальцем до лона.

- Нет, - выдохнула Даша сквозь ладони.

Гриша улыбнулся. Ему нравилось её смущение. Такая очаровательная, полностью лишенная наглости и напускной развратности. Ни к чему ей всё это. Она заводила его своей невинностью.

Он не стал вслух говорить, что, кроме него, больше никто и не тронет. Хватит разговоров. Он раскрыл лепестки, осторожно потрогал, скользнул по ним вверх, вниз.

И припал губами.

Он не мог не поцеловать её там.

Как и ожидал, Даша вцепилась в его плечи. Он с мазохистским удовлетворением почувствовал, как ноготки впиваются в кожу, царапая её. Отлично… Просто превосходно… Ему нужна её реакция! Необходима.

Зимин ласкал Дашу аккуратно. Пробовал. Дарил удовольствие. Проводил языком, ныряя чуть глубже. Упивался запахом и вкусом. Ему нравилось абсолютно всё. Ощущение, что ей нравится, и вовсе уносило его куда-то за грань реальности. А Снегурке нравилось – она тихо постанывала, интуитивно приподнимая бедра. Пришлось сжать их посильнее, чтобы она никуда не делась.

Седой оторвался от сладкой расщелины, задрал голову выше, чтобы встретиться с затуманенным взглядом Даши.

- Нравится?

Ему требовалось подтверждение!

Даша часто дышала. Смотрела на него немного потерянно, приоткрыв рот.

А Зимин кайфовал. Он видел проснувшуюся страсть, разбуженную именно им, и пах наливался кровью ещё сильнее. Дотронься до члена, передерни пару раз, и он кончит. Ничего… Он потерпит ещё немного. Главное, чтобы Снегурка открылась. Привыкла к нему. Перестала его воспринимать, как хрен знает кого.

Но, мать вашу, как же трудно сдержаться, когда она так близко! Каждая клеточка, каждая мышца напряглась, готовая взорваться в любую секунду.

Даша молча кивнула.

- Скажи, Снегурка, скажи мне… Нравится, когда я тебя целую тут… Хочешь буду целовать каждый день? Вот так и вот так тоже…

Он снова припал к её губкам. Ножки Даши задрожали, предвещая скорую разрядку. Гриша гладил бедра одной рукой, второй раздвинул складочки. Он не проникал внутрь, трогал снаружи. Губами прижался к клитору. Какая же она нежная! Голову дурманила мысль, что Снегурка будет только его. Никому не отдаст! Посадит под замок и, как дракон, будет охранять доставшееся ему сокровище. Чувства Зимина вырывались наружу. Он хотел владеть ею полностью, иметь на неё все права. Будь она чуть повзрослее, посмелее, не запугай он её ранее, разговор был бы иным.

Её рука легла ему на затылок, пальцы запутались в волосах. Гриша яростно застонал, вдавливая язык сильнее. И еще… И ещё… Даша забилась под ним, глухо вскрикнула и обмякла.

Он не сразу оторвался от неё, ловя первый, как ему хотелось думать, оргазм Снегурки.

Самого его ломало от неудовлетворенного возбуждения, он не помнил, когда в последний раз так долго терпел. Подтянувшись на руках, он лег рядом с Дашей, сразу же уложив её к себе на грудь. Сердце бешено билось в груди, ударяясь о ребра. В ушах шумело. Было трудно объяснить себе, почему нельзя продолжить.

Даша затаилась. Прижалась к нему и притихла. Он успокаивающе гладил девушку по спине, заставляя себя каждый раз останавливаться на ее пояснице и не опускать ладонь ниже, к голой аккуратной попке. Надо отдышаться, немного прийти в себя. Его самого нехило колотило, эрегированный член доставлял сильный дискомфорт. Можно сходить в ванную и сбросить терзавшее его напряжение. Григорий сразу же откинул подобную мысль. Перетерпит. Он не оставит Дашу одну.

- Одежда, Гриш, - сказала она куда-то ему в грудь.

- Замерзла?

- Нет.

- Мне нравится, что ты обнажена.

- Гриша…

- Хорошо. Одевайся. Скоро взлетаем. Надо подготовиться.

И ему тоже. Ко всему, что он собирается предпринимать далее.