Роман Дикарка, я тебя запомнил! глава Глава 25

– Ты хочешь продолжать скрывать? – Он одним прыжком соскочил с кровати, оказавшись перед ней, он снял рубашку и брюки. Его тело было крепким, здоровым, с четко очерченными линиями.

– Нет, я пока морально не готова. – Виктория отвела глаза. Она понимала, что шила в мешке не утаишь, но переживала, что домашние испугаются.

– Неважно, готова ты морально или нет, они все равно должны знать об этом. Лучше рано, чем поздно. Собирайся, мы едем сейчас же…

Его мрачный, решительный голос умолк. Мужчина отправился в ванную…

Действительно, шила в мешке не утаишь, естественно, лучше сказать об этом раньше, чем позже. Она прекрасно это понимала! Но это событие было совершенно особенным, его нельзя было смешивать с другими!

Что будет, если ее родители, у чьей дочери до сих пор не было молодого человека, узнают, что она за одну ночь не только вышла замуж, но и завела ребенка! Виктория переживала, что они не на шутку испугаются. При мысли о том, с каким беспорядком ей скоро предстоит столкнуться, у нее начинала болеть голова…

Как бы то ни было, теперь было уже поздно: машина остановилась у многоквартирного дома. Виктория, сильно нервничая, сделала глубокий вдох. Подготовившись, она открыла дверь и вышла из машины. Но за ней не было никого движения. Она, очень удивившись, обернулась. Тимофей по-прежнему сидел внутри, его длинные пальцы лежали на руле, тихонько барабаня по нему. Взгляд был сосредоточенным.

– Ты не идешь? – Спросила девушка. Тимофей сам предложил поехать, они подъехали к дому, почему он сидит на месте?

– Подожди немного…

Чего ждать? Виктория была в недоумении.

Через двадцать минут она увидела вчерашнего секретаря Чэня, выходившего из черной машины. В его руках было два огромных пакета с подарками.

Секретарь подошел и протянул пакеты:

– Господин, подарки приготовлены.

– Угу. – Равнодушно откликнулся Тимофей, принимая пакеты.

Виктория не думала, что он так внимательно относится к приличиям. Она удивленно уставилась на него, сердце девушки дрогнуло.

Когда они вошли в гостиную, Фатима и Лиам накрывали на стол. Увидев одетого в темное шерстяное пальто элегантного, высокого Тимофея, они в недоумении замешкались.

Наконец, очнулся отец:

– Вика, кто это?

Услышав эти слова, Виктория прикусила губу от беспокойства. Она не знала, что сказать. Тимофей сделал шаг вперед и сильной рукой крепко обнял ее. Не ожидая от него подобного поведения, девушка слегка вздрогнула и, подняв голову, посмотрела на него. Он и не взглянул на нее, продолжая смотреть прямо вперед. Пошевелив тонкими губами, мужчина улыбнулся:

– Здравствуйте, тесть и тёща.

Это движение было таким родственным, теплым, что косвенно все объяснило. Изумленные Фатима и Лиам переглянулись. Когда Вика успела завести молодого человека? Затем Лиам подмигнул жене. Та отложила приборы и посмотрела на Тимофея:

– Что?

– Мы с Викой уже расписались, она беременна на первом месяце. – Тимофей говорил мягко, скромно, но с достоинством, держался как джентльмен, уверенно, его принадлежность к высшему обществу, хорошее воспитание было очевидно.

Виктория, напротив, очень переживала, особенно после его слов. Она чувствовала беспокойство и напряглась еще больше. Вышла замуж? Беременна? Отец вытаращил глаза от удивления. Как будто камень упал с горы.

Реакция матери была более бурной. Она зашаталась и схватилась за стол, чтобы не упасть. Слегка задыхаясь, она спросила Викторию:

– То, что он говорит, это правда или нет?

Дочь росла на ее глазах, у нее даже парня никогда не было. А тут вдруг говорит, что она замужем, ждет ребенка! Как мать могла не переживать?

Все зашло настолько далеко, что назад пути не было. Стиснув зубы, Виктория выступила вперед. Кивнув, она призналась:

– Мама, все это правда!

Фатима вытянула руку и постучала по вздымающейся груди. Затем она указала пальцем на дочь, строго спросив:

– Что происходит, говори!

Тимофей нахмурился, его тонкие губы дрогнули, собираясь что-то сказать. Вдруг он почувствовал в своей ладони что-то мягкое и влажное. Ее рука спряталась в его ладони, их пальцы сцепились. Его пальцы были костлявыми, ладони – горячими, немного грубыми. У нее же руки были белыми, мягкими, как бы лишенными костей, прохладными.

Его брови поднялись, глаза прищурились. В них было удивление. Тимофей испытующе посмотрел на нее. Бездонный взгляд, в котором прыгали вспышки света.

Виктория не смотрела на него. Сделав два шага вперед, она смотрела прямо в глаза маме. Ее лицо было серьезным, суровым, взгляд – решительным. Она четко выговаривала слово за словом:

– Мама, каждый человек должен совершить в жизни безумный поступок, ради другого человека или ради чувств. Я всегда слушалась тебя, это единственный раз, когда я сделала что-то наперекор. И я не жалею!

Услышав это, Фатима немного испугалась. Она вдруг успокоилась и посмотрела на дочь:

– Ты понимаешь, что сейчас делаешь?

– Понимаю! – Серьезно ответила Виктория.

Фатима ничего не сказала больше. Она повернулась и отправилась в комнату, сказав Вике:

– Пойдем со мной.

В комнате. Фатима уселась на диван, ее лицо было спокойно.

–Ты видела его родителей?

– Видела. – Виктория соврала. Она украдкой наблюдала за выражением лица матери. Увидев, что оно смягчилось, девушка расслабилась.

– Почему вы расписались, не сказав ничего нам с отцом?

Девушка поперхнулась. Откашлявшись, она капризно проговорила:

– Я боялась, что вы не согласитесь.

– А свадьба? Вы не будете делать свадьбу?

– Врач сказал, что первый триместр – самый опасный, мы боялись за ребенка, поэтому не стали устраивать церемонию. Он сказал, что мы организуем свадьбу после того, как ребенок родится.

Виктория, нисколько не смущаясь, вышла вперед и обняла Фатиму:

– Мама, не надо сердиться, хорошо?

Фатима похлопала ее по руке и легко вздохнула:

– Взрослая дочь должна покинуть отчий дом. Ты выросла у меня на глазах, но скрыла от меня то, что вышла замуж. Как я могу не сердиться?

– Прости, мама, может, ударишь меня, чтобы выплеснуть злобу?

Как в детстве, Виктория, смеясь, повернулась, и подставила Фатиме попу, ожидая шлепка.

Фатима рассмеялась, ее злость исчезла. Она взяла дочь за руку:

– Это твое решение, я больше не буду ничего спрашивать. Главное, чтобы у тебя все было хорошо.

Глаза Виктории увлажнились, она подошла и обняла Фатиму, тихонько сказав:

– Мама…

Если на свете существуют люди, которые любят тебя просто так, то это, конечно, родители.

Поговорив немного, они вышли из комнаты. Женщины увидели, что Лиам и Тимофей играют в шахматы. Виктория удивленно посмотрела на них, потом отвела глаза. Также поступила и Фатима.

Пообедав, они ушли.

Фатима стояла у окна, наблюдая, как черная машина постепенно исчезает в дали. Лиам держал подарочную коробку, как с трудом добытое сокровище:

– Это же редкий, прекрасный чай!

Услышав его слова, Фатима повернулась и уставилась на мужа:

– Чай, чай, только о чае и думаешь!

Улыбнувшись, Лиам протянул ей другую коробку:

– Шелковая шаль из Сучжоу, примерь.

– Ты совсем не переживаешь за дочь? Это семья Шэн, самая известная в нашем городе. Если Вика выйдет замуж за него, не будут ли они ее обижать?

– Я заметил, что у господина Шэна прекрасное воспитание и манеры, его родители относятся к высшему обществу, они должны вести себя достойно.

В этот момент внимание Лиама было сосредоточено исключительно на чае:

– Это первоклассный чай, заварю чайник, попробую.

В машине.

Виктория сидела на месте рядом с водительским. Девушка смотрела в окно, ее мысли были далеко. Ложь оказалась ловкой, вопрос был решен. Но на сердце у нее не стало легче, напротив, что-то давило.

Раздался телефонный звонок, Тимофей взял трубку. Разговор был очень короткий, но выражение его красивого лица слегка изменилось. Вслед за этим он резко затормозил и повернул в другую сторону…

Увидев его изменившееся лицо, Виктория с любопытством и подозрением спросила:

– Куда мы сейчас едем?

– К моим родителям.

Виктория выпрямилась, ее нервы напряглись:

– Разве мы не собирались завтра? Я не приготовила подарки.

– Кое-что случилось… — Тимофей слегка потирал руками виски, как будто у него болела голова. – Подарки пусть подготовит секретарь.

Дом его родителей располагался у подножья горы, его окружал лес. Воздух был чист и спокоен, пейзаж прекрасен для людей. Позволить себе жить у такой горы могли лишь богатые и знатные люди, простой человек не мог там обосноваться.