Роман Дикарка, я тебя запомнил! глава Глава 211

Уже четыре года Виктория живет с чувством вины, она уже давно к этому привыкла, и ей было все равно, сколько это будет продолжаться дальше. Но услышав его слова, ей захотелось наконец-таки избавиться от этих оков. Она не получила никаких выгод из того самого события. В будущем Тимофей отведет дочь в поместье. Виктории совсем не хотелось, чтобы малышка услышала из уст Наоми и Юлии, что ее мамочка злодейка.

– Вам всем кажется, что я намеренно столкнула Юлю с обрыва, но никто из вас даже не допустил мысль, что если бы я, действительно, хотела так сделать, то вряд бы изо всех сил схватила ее в момент ее падения. Разве не лучше, если бы она сразу же упала? Зачем же мне подвергать себя риску? Я держалась двумя руками за край обрыва и старалась помочь себе ногами. Если бы я не пыталась спасти ее, то у меня был бы шанс взобраться самой, но я спасала твою любовницу и совсем выдохлась, поэтому она и скатилась с обрыва. Да, ты спас меня, но не нужно думать, будто я получила от этого какую-то выгоду, Тимофей!

Грудь Виктории еле заметно вздымалась. С того времени утекло много воды, теперь воспоминания о произошедшем не вызывают ни обиду, ни гнев, лишь пустое равнодушие. И в самом деле, с течением времени многие вещи теряются в этом нескончаемом потоке…

Выражение лица Тимофея мгновенно изменилось, во взгляде появилось нечто неузнаваемое, руки сжались так, что на них выступили синие венки. Когда он прибыл на утес, первое что он услышал – бесчувственные слова Виктории, направленные в адрес Юлии. К тому же Юля находилась в опасной ситуации, а та все продолжала давить на нее. В тот момент Тимофей почувствовал отвращение. Но, услышав их перепалку, когда они уже висели на обрыве, он совсем не ожидал, что после слов Виктории «отпущу», она, в самом деле, отпустит Юлю! В тот момент чувство отвращения усилилось еще больше. Он думал, она всего лишь блефует и никак не ожидал…

Виктория сказала с легкой улыбкой:

– В конце концов такова жизнь человека. Я думаю, что я не могла настолько опуститься. Я тоже боюсь возмездия и жутких ночных кошмаров. Видимо, ты переоценил мои моральные качества.

Тимофей смотрел на нее сверху вниз, уставившись на равнодушную улыбку на ее губах. В этот момент его сердце сжалось, наполняясь болью и раскаянием, хотелось посмеяться над собой. Он никогда не испытывал таких противоречивых эмоций. Впервые он ощутил, такой хаос внутри себя. Когда он услышал, что Юлия упала, его глаза сразу же накрыла пелена гнева, отвращения и боли. В этот момент, улавливая ее равнодушные и бесчувственные слова, Тимофей подумал, как же все это смешно. На самом деле, она всего лишь женщина, да к тому же беременная. Конечно же, она не могла долго удерживать одной рукой Юлю, в итоге у нее просто кончились силы. Вот только он никогда не задумывался над этим простым фактом. И если это не невежество с его стороны, то что тогда?

– Четыре года назад почему ты не…

Не успел он договорить, как Виктория перебила его:

– Объяснила? После того, как Юля соскользнула с обрыва, ты ни на шаг не отходил от нее. Я прекрасно понимала, что в сложившейся ситуации нелепо было бы оправдываться. После того, как она очнулась, я отдала тебе свидетельство о разводе. Юля поссорилась со мной, а потом ты подписал документы, чтобы я убралась куда подальше. Так что без разницы, объяснила бы я что-то или нет…

Тимофей нахмурился, ее равнодушный и спокойный голос, словно нож, полоснул его сердце. Он напрягся, и низким хриплым голосом медленно произнес:

– Извини…

Виктория ясными глазами спокойно смотрела на него, хладнокровно отвечая:

– Я говорю все это не для того, чтобы получить твои извинения! Я хочу, чтобы все вы наконец-то осознали, что я не такая, как вы думаете! Я не преступница, не интриганка, и мне ничего не нужно от вашей семьи. Четыре года назад мы поженились только из-за договоренности. А на свадьбе ты сказал четко и ясно, что это фиктивный брак. Наши ссоры с Юлей начались и с моей подачи тоже. Вот за это я хочу извиниться. Для тебя Юля прекрасный цветок в лунном свете. Конечно же, услышав, что я столкнула ее с обрыва, ты сразу же возненавидел меня всей душой, подумал, что я эгоистичная мерзавка. Я все это понимаю. Поэтому не держу на тебя зла, и раз ты уже знаешь правду, то не стоит и дальше продолжать эту тему. Последние четыре года я счастливо жила с Годдардом, а ты прекрасно проводил время с Юлей в Америке, не нужно разрушать все это. Ты можешь поддерживать со мной связь исключительно для заботы о дочери, не более…

В конце концов, перепалки с Юлией начинала она. Ей всегда казалось, что она права. Когда они поженились, Тимофей все четко обговорил, но Виктория все равно не смогла сдержать своих чувств, в итоге влюбилась в него, а затем самонадеянно считала, что их отношения, действительно, такие же настоящие, как у мужа и жены. И если муж изменил, то у жены есть полное право злиться и устраивать скандал. Но тогда Виктория, и вправду, забыла, что их брачные узы совсем не такие, как у обычных людей.

– Между мной и Юлей ничего нет. Все совсем не так, как ты думаешь…

Тимофей смотрел на нее бездонными темными глазами, он так редко говорил про эти отношения, что сейчас его голос казался осипшим. Очевидно, он боялся, что Вика не так поймет его.

– Все эти четыре года я помогал ей с лечением и управлял американским офисом…

– Не стоит говорить мне об этом. Это не имеет никакого отношения ко мне. Что касается Жени, то сейчас я заберу ее домой, а ты возвращайся в Шанхай. В эту пятницу я отвезу ее обратно к тебе, – Виктория была чересчур спокойной.

Если бы он сказал это четыре года назад, то конечно осчастливил ее. Она даже самонадеянно подумала бы, что не безразлична ему. Но за столько лет она Виктория такой же спокойной, как гладь воды.

– Женя в детской игровой комнате… – он покосился на нее, медленно напомнив ей об этом. Ее глаза отражали полное бесстрастие, ему не терпелось взять камень и разбить этот лед.

Тимофею хотелось, чтобы при разговоре с ним в ее глазах отражалась злость, холодная усмешка или ирония, это бы означало, что он все еще может рассердить ее, а значит не безразличен ей. Ему так не нравилась ее нынешняя спокойной интонация, и чем дальше, тем бесстрастнее, как будто ей было абсолютно все равно. Можно сотворить, что угодно, но это все равно канет в забытьи спокойствия.