Роман Девочка стального магната глава Глава 31

Сказала и тут же язык прикусила. Захотелось в себя уйти и глаза закрыть. Потому что его выражение лица опять ни на мгновение не изменилось. Статуи и те иногда улыбаются.

Но вот он поднимается из-за стола. Совершенно спокойно. Закрывает ноутбук.

А внутри меня уже вулкан кипит. Вырваться истерикой на свободу хочет. По телу дрожь и руки в кулаки сжимаются.

— Убирайтесь! – решаюсь я снова, а он хладнокровно смотрит и… подходит.

Нет, нет… Не надо, я не выдержу.

Приближается так стремительно. А мне что остается? Только пятиться и чувствовать, как от напряжения глаза слезами наполняются.

Он человек вообще? Или чудовище? Или стальной. Робот.

И почему я не кричу: «Помогите?»

— Ну что же ты? – спрашивает вкрадчиво и руку над головой ставит. И я губы от страха облизываю, потому что эта рука легко способна убрать меня. С пути. С этого света. Огромная, с длинными пальцами и сеткой выпирающих вен.

И еще она способна ласку подарить. Пусть грубую, но от которой чувства в клочья порвутся, а сердце и остановиться может.

— Что?

— Раз это твоя квартира и ты в полном праве меня выгнать… Выгоняй.

Он издевается? Он хочет свести меня с ума?! Я его оттолкнуть-то не смогу. Не то, что передвинуть в сторону выхода. Шагов пятьдесят, не меньше. И в голове мои попытки, потуги возникли яркими комическими картинками.

И я бы рассмеялась, если бы не было так обидно.

— Но вы же… огромный… – шепот мой, как крик в тишине кабинета. И его дыхание, как жар от огня почти в губы. – Я вас не передвину даже.

— Я рад, что ты понимаешь хотя бы это. С другой стороны, хочешь ли ты меня выгнать?

— Хочу, — тут же прямой и искренний ответ, на что он головой качает.

— А если подумать, Нина? Почему ты здесь? Почему пришла, не смотря на десяток возможных вариантов.

Ком в горле разрастался с космической скоростью, а тело словно немело. Слезы уже сплошным потоком текли по щекам, а он продолжал ставить меня на колени одним только взглядом. Дрессировать. Наказывать.

Интересно, он и должность директора так получил? Просто пришел в кабинет к старику Игнатьеву и посмотрел. Даже говорить ничего не пришлось, скорее всего. Перед ним все сами штабелями ложатся. Женщины, мужчины. Деньги.

— Я не знаю…

— Я тебе скажу… Ты ерепенишься, хотя уже все для себя решила…

— Что решила? – хрип на грани истерики. Ну сколько можно?

— Что будешь делать то, что нравится мне.

— Нет! Нет! Нет! – срываю все заслонки, уже кричу, реву, толкаю эту огромную тушу.

Я не хочу быть рабыней, пусть даже собственных желаний.

– Нет! Я не хочу так!

— А как ты хочешь? — даже не дергается он, хотя я довольно сильно ударила его по лицу.

— Не знаю, черт возьми! Но точно не того, чтобы вы обращались со мной как с одной из ваших…

— У меня никого нет, — как бы невзначай замечает он и второй рукой окончательно загораживает мне выход.

И теперь я в ловушке. Из чувств. Из эмоций. Из рук этого невозможного человека.

– А та, кого я хочу, ведет себя как маленькая девочка.

— Я немаленькая.

— Так докажи это! – рычит он, уже сам раздраженный промедлением. — Подумай своей головой и уже реши, чего ты хочешь.

— Вам ведь плевать. Плевать на мои желания.

— Ты опять забыла один нюанс.

Да? А ведь точно…

Не плевать, если желания не противоречат его. Эта простая фраза вошла в мозг яркой вспышкой и заставила буквально задыхаться.

Мне просто нужно хотеть того, что хочет он?

И он здесь. Хочет находиться рядом? А я? Я хочу быть с ним? Хочу ли принимать его власть над собой. Не проще ли смириться, не проще ли просто начать жить, учиться, думать не о том.

Он выбрал меня себе в жены. Разве не выбрала я его себе в рыцари? Пусть темные. Пусть такие бесчувственные. Но разве он не рядом со мной?

Зачем сопротивляться тому, что неизбежно наступит. Ведь вы не пытаетесь бороться с ночью? Вы просто включаете ночник, чтобы не было так страшно.

А мой ночник — это желание, которое оказывается ему нужно.

— Вот и умница, — догадался он о моих мыслях, и скорее всего по тому, что я кулаки расслабила и голову назад откинула.

— Вы могли бы меня просто изнасиловать, — замечаю я, потому что вспомнила парней, которым отказывала. Они не приняли мое решение и хотели воспользоваться силой.

— Только слабый насилует того, кто слабее его.

— А что делает сильный?

— Отрезает пути отхода, — говорит он, и резким ударам к книжным стеллажам прижимает. Вдавливает в живот член и жадно губ касается. И внутри словно та самая лава растекается, делает меня мягкой, податливой. Живой!

Руки-предатели сами тянутся обнять могучую шею. А он по ногам проводит пальцами. Царапает, словно под кожу собирается забраться. Себе за спину забрасывает и несет меня куда-то.

А я теснее прижимаюсь к его огромной груди и слышу.

— Хотел же сегодня выспаться, — ворчит он, укладывая меня прямо на ковер и методично стягивая с меня одежду. Словно задачу важную решая.

А я уже задыхаюсь. И пусть по коже прохладный ветерок из окна гуляет, кожу словно огнем жжет. И желания. Порочные. Грешные одолевают.

Его снова без одежды увидеть хочу, берусь за ворот рубашки и в глаза смотрю.

Разрешения спрашиваю.

И как только он кивает, пуговицы из петелек освобождаю. Стараюсь быстро, но руки дрожат. В какой-то момент не справляюсь с пятой и просто рву рубашку, так, что пуговки отскакивают. Смело, дико, по-детски. Зато перед глазами грудь, поросшая волосами, предстает. Соски – твердые камушки и живот накаченный, но чуть покатый.

И я вожу руками по этому совершенству, не понимая, зачем пыталась убежать. Ну не дура ли?

Вижу, как ему нравится мое внимание, как он расстегивает медленно ремень и освобождает могучую, твердую плоть.

Дыхание перехватывает, внизу живота мягко стягивается комочек удовольствия. Я сразу руками тянусь к нему, вцепляюсь, как в некий источник силы.

Поднимаю глаза, и хочется вскрикнуть, насколько звериный сейчас его взгляд. Он как животное, приготовившееся сожрать свою добычу. Он и делает это, поражая меня новыми развратными открытиями.

— Рот открой и язык вытащи, — требует мой распутный Распутин и сжимает грудь мою руками.

Подчиниться постороннему человеку — это, по сути, предать себя. Свое я. Но я ничего не могу поделать.

В мозгу его команда отдается четким невыносимым желанием. Словно не выполню и больно будет. А выполню, познаю… ту самую… гармонию.

И у меня вдруг возникает мысль про театр. Выполнит ли он свое обещание, но он качает головой, словно предугадав желание. Поднимается надо мной и себя направляет на грудь. И членом между скользит.

Раз. Другой. Сначала медленно, лишь иногда задевая кончик языка огромной, блестящей от влаги головкой.

А потом все чаще, вынуждая меня от возбуждения ноги скрещивать, чтобы не вытекло ничего на дорогой ковер.

Но Распутин сам тянет туда руку, сам влагу собирает и по члену размазывает. И продолжает в глаза смотреть. И все чаще бедрами работать. Вынуждает меня всхлипывать и желать, чтобы это продолжалось, продолжалось.

А когда его член в рот стал на половину входить, вибрировать звуками, и слюну обильную глотать. Пока головка не коснулась самого горла, на стремительной скорости таранила мой рот снова и снова, пока глотать мне не пришлось кое-что другое.

И вот лежа на полу, чувствуя, как лицо стремительно стягивает липкой пленкой, я улыбаюсь. Потому что все страхи были напрасны. Он со мной и сейчас он мой.

Но как же быстро и эта иллюзия рассыпалась. Стоило только зазвонить телефону на столе, он собирался подняться, я же удерживаю. Тяну на себя, умоляю:

— Не оставляй меня.

— Нина, — раздраженно отрывает он от себя мою руку, словно тлю, поднимется и, мелькая голым задом, подходит к столу.

— Распутин у аппарата, — рявкает он и мельком на меня смотрит, а я понимаю, что вот сейчас плакать вообще не стоит. Но все равно всхлипываю. – Кто такие? Почему сразу не позвонили? Что они взяли? Еду.

Что-то случилось? Ночью?

Магнат надевает штаны, сдергивает рваную рубашку и выходит из кабинета.

Заглядывает полностью готовый к уходу.

А я в той же позе лежу, не могу поверить, что снова он меня прогоняет. Ну или бросает. Какая разница.

— Иди ложись спать. Поняла?

Конечно. Конечно поняла, — улыбаюсь и ноги к голой груди подтягиваю.

— Ты скоро вернешься. Мне можно тебе позвонить?

— Нет, — отрезает он и уже уходить собирается, но останавливается и бросает: — С утра сам позвоню.