Роман Девочка стального магната глава Глава 27

В тот же момент губ касается что-то гладкое и горячее. Смыкаю их сильнее, втягивая терпкий запах мужского начала. И если обычно он просто витает в воздухе в виде легкого душка, то сейчас бьет по носовым пазухам, заполняет слизистую, проникает иглой в мозг.

И как бы я не стыдилась того, что сейчас собираюсь сделать, рот против воли заполняется слюной.

— Не сглатывай слюну, — произносит он, продолжая стягивать волосы на макушке, болезненно. Но уже как будто привычно.

И я вздыхаю. Ладно. Это просто нужно сделать. Тем более, я еще в душе хотела попробовать этого огромного дракона на вкус. Открываю глаза, и сразу разлепляю губы, выпуская слюну на великолепный образец мужского органа. Он прямо перед моим лицом, просится в рот, требовательно взирает капелькой смазки. И я смотрю, как тонкая струйка слюны стекает на нее, смешивается, создавая поистине порочный коктейль, что стекает вниз, по огромному стволу, увитому, как корнями, выпирающими венами.

— Не тяни, пока больно не сделал, — слышу над головой вибрирующий бас и кончиком языка касаюсь конца. Ощущаю солоноватый вкус и принимаюсь его слизывать.

В принципе, можно представить, что это конфета. Огромная, вибрирующая в такт его дыхания, конфета. И надо сказать, оно все чаще, а дышит Распутин все глубже.

Но неужели он не понимает, что будь его отношение ко мне чуть нежнее, я бы делала это с гораздо большим удовольствием. Я бы наслаждалась процессом познавания, как сделать ему приятно. Я бы училась гораздо усерднее. Я бы полюбила его.

А сейчас испытываю острый стыд, потому что он, по сути, меня заставил. И собирается сделать это снова.

— Языком по стволу, Нина, — дергается он, и я подмечаю изменения голоса.

Он стал гораздо глуше, как будто ему больно. Как будто он себя сдерживает. Неужели это делаю с ним я? Вот этим вот легким касанием языка, обрисовкой каждой вены. А когда случайно задеваю мягкую кожу внизу, он издает приглушенный рык и собирает мои растрепавшиеся волосы в кулак.

— Продолжай, — приказывает он и я начинаю вылизывать активнее, касаться той нежной кожи все чаще. Как бы невзначай сначала, я затеваю настоящую игру с его выдержкой и еще раз убеждаюсь, что он стальной.

Распутин почти не двигается, только поправляет мои действия словами, говорит, где надавить сильнее, как сделать ему приятнее.

— Достаточно, теперь губами обхвати головку, — требует он и мне становится боязно, что я не смогу. Но мне и самой интересно, как это. Тем более, что впервые я вижу, что его лицо изменило свое выражение. А каким оно будет, если я снова доведу его до брызг липкой ртути?

И я открываю рот, обхватываю губами крупную, темно розовую головку, чувствуя, что авто то набирает скорость, то едет медленнее. Такой размеренный, почти несущественный ритм, но меня он успокаивает, и я принимаю член расслабленнее.

— Умница, теперь вытащи его и снова обхвати.

И с каждым разом чуть глубже, пока конец не стал упираться мне в небо. А дальше никак, хотя снаружи оставалось порядочно.

— Совсем маленький ротик. Руками помогай. Но горлом сосать все равно придется учиться, — говорит он как будто сам с собой, пока я посасываю уже как леденец часть ствола и головку. Снова и снова, теперь помогая себе руками.

И мне так хочется посмотреть на его лицо в этот момент, поэтому проявляю инициативу и усаживаюсь к нему в ноги, свободно помещаясь на полу машины.

Поднимаю взгляд от расстегнутой пряжки ремня и части плоского, чуть волосатого живота и задыхаюсь.

Распутин смотрит прямо на меня. И его взгляд не похож на человеческий. В нем какой-то звериный огонь горит. Меня словно сжечь желает. Но языки пламени горят рядом, греют, но не касаются. Он действительно сдерживает его, стискивает челюсти и терпит мои неумелые ласки.

— Яйца сожми… Аккуратно, — выдыхает он с рыком, и я второй рукой подчиняюсь, чувствую, как гладкие шарики приятной тяжестью наполняют руку.

Правой рукой я все чаще глажу член, продолжая усиленно работать головой. Брать в рот, смотреть ему в глаза.

— Давай, Девочка, давай… Старайся, — хрипит он, и я чувствую, как захват на голове стал крепче, а пальцы второй руки потянулись к моей груди, залезли в вырез рубашки и нашли сосок.

И стоило ему только сжать его, покрутить, внизу живота разлилось приятное тепло, что-то стрельнуло в промежности, а из горла ненароком вырвался стон. Черт… В этот момент он сощурился и словно принял какое-то решение. Отпустил мои волосы, нагнулся и погладил спину.

Я хотела дернуться. Не нужно этого. Я просто сделаю свое дело. Просто сделаю так, как он хочет.

Но он желает чего-то еще.

— Не дергайся, мне понравилось, как ты стонешь в мой хер, — говорит он и залезает под юбку, рвет колготки, мимо попки, сразу к влажным трусикам. Оттягивает их и принимается пощипывать половые губы.

— Дрочила, как я учил? – спрашивает он в мои волосы, пока я продолжаю работать головой. Тут же ей качаю.

Обида была столь сильна, что возбуждение ни разу не просыпалось. Оно вообще не задевает моих чувств, пока я одна. А сейчас словно собирается отыграться.

— Это хорошо. Значит кончать будешь только по приказу. Например, сейчас.

Он резко натирает клитор и начинает сам работать бедрами. Вторгаться членом в мой рот все чаще, в том же диком ритме, что ласкает. И я хочу сдержать стон, но он сам рвется из глубин горла, и я слышу его и слышу Распутина.

— Да, да… Отлично… Чуть глубже.

И внутри рта член становится просто каменным, огромным, заполняет всю полость, почти не дает возможности расслабить челюсть, работая как отбойный молот, а меня уже пронзает дрожь, задевает сознание, распространяется ядом по всему телу.

И я содрогаюсь от кайфа, мычу в конец, чувствуя вдруг, как он проникает особенно глубоко, почти до рвотного рефлекса и заполняет горло горячей лавой.

— Глотай, глотай все, — шипит он, словно ему действительно больно и резко выпускает. Обхватывает лицо руками и смотрит в глаза. Дико. Словно настоящий зверь.

И я сглатываю солоноватую с горчинкой жидкость, чувствую, как слезы оставляют дорожки на щеках. И он стирает их, стирает липкие капли с губ. И молчит.

А мне так хочется хоть каких-то нежных слов. Хоть какой-то похвалы. Хоть что-нибудь.

Но он только жадно приникает к губам, терзает их, выпивает остатки сил, и резко сажает на кресло. Практически отпихивает от себя.

— Приведи себя в порядок.

— Что? – действительно плохо соображаю. В голове туман, а перед глазами пелена из обиды и слез. Ну почему он такой бесчувственный. Просто прячет еще твердый агрегат, просто застегивает ширинку. Просто не смотрит на меня.

Кто я для него!? Зачем я ему?! И даже полученный оргазм на этом фоне кажется бледным подобием удовольствия.

Машина внезапно тормозит.

— Справилась за пол часа, молодец. Теперь иди на свои танцы.

От его слов прошибает гнев, как колом прямо в грудь. Пол часа. Пол часа?! Успела?! Да кто я для него?!

— Да пошел ты, Распутин! – выплевываю слова и дергаю за ручку, открываю, выхожу, чувствую, как оголенные в порванных чулках ноги ласкает ветер. Хочу захлопнуть дверь, но тут же слышу:

— Нина.

— Что?! — резкий крик.

В его руке появляются ключи. Связка из трех. Я смотрю и недоумеваю.

— И зачем они мне?

— Это твоя квартира. Адрес в смс.

— Я не буду там жить! — говорю гордо и хочу снова захлопнуть машину. Уйти. Сбежать. Поплакать в одиночестве.

— Или ты берешь ключи, или забудь о танцах.