Роман Девочка стального магната глава Глава 125

Это была лучшая клиника Новосибирска. А учитывая вливания, которые делал в нее Борис Распутин, то могла посоревноваться по качеству с клиниками Европы. Он даже выписал врача — гинеколога. Все ради того, чтобы его супруга Нина имела доступ к лучшему. И дело было даже не в беременности, а в том, насколько глубоко Борис о ней заботился.

Для него первостепенным было ее здоровье, чтобы она жила долго и не посмела покинуть его раньше времени.

— В Усть-Горске прекрасный гинеколог. Она принимала роды еще у моей мамы, — в который раз бубнит Нина себе под нос, чувствуя себя некомфортно в этом царстве хрома и стекла, где витает аромат дезинфекторов и спирта.

Она стала ужасно чувствительной к запахам. И раздражительной.

Она честно себе признавалась, что не знает, как относиться к ребенку внутри себя. С одной стороны, это плод любви с Борисом. А с другой, ей только двадцать, она недавно вышла замуж, и ей хочется насладиться временем с любимым, которое и так строго ограничено из-за постоянных дел.

А что будет, когда появится малыш? Они вообще перестанут видеться?

Но обо всем этом она думает про себя и никогда никому не высказывается, чтобы не быть осужденной. Она бы и Борису не сказала, но он сам все почувствовал. Спокойно в один из дней, когда они завтракали, предложил сделать аборт.

— Ты еще молодая, да и я умирать не собираюсь.

Недавние события и болезнь, которую он победил, подтверждали это. И соблазн согласиться на аборт был велик как никогда. Но Нина видела, что Борис хотел этого ребенка, она замечала блеск в глазах каждый раз, когда заговаривали о наследнике. Он безумно хотел мальчика, который смог бы продолжить его дело. И он готов был отказаться от этой возможности на несколько лет, потому что видел, что Нина не жаждет быть матерью сейчас.

И она не могла пойти на это. Не могла лишить мужчину, который так рано стал одиноким, которого бесконечно любит, сына. Или дочери. Ведь пол они пока не знают.

— Борис Александрович, Нина Николаевна. Прошу, — сразу встречает их врач из Европы. И надо сказать, что говорил на русском он вполне сносно. Хотя Бориса больше радовали отзывы, что он настоящий профи в своем деле. На меньшее он и не был бы согласен. — Я бы хотел сразу отвести вас на УЗИ, если вы не против.

Нина кивает, держа Бориса за руку и разглядывая по дороге фотографии со счастливыми мамами. Она не была уверена, что девушка, перенесшая многочасовые роды, сможет вот так улыбаться.

В кабинете УЗИ царит приятный полумрак, и Нине сразу предлагают лечь на кушетку.

Она даже делает попытку улыбнуться Борису, но он серьезен как никогда.

— Мне кажется, я тебя насилую. Зачем ты мучаешь себя тем, чего не хочешь?

— Сейчас уже поздно, срок большой. И я читала, многие женщины до родов не воспринимают беременность как чудо господне. Не волнуйся…

— Простите, но я попрошу вас потише, — привлекает внимание лысоватый врач в очках и как-то нервно улыбается. Бориса что ли боится? Он уже минуту водит прибором по животу Нины. Она видит в экране очертания младенца. Но снова ничего не чувствует.

Как же стыдно ей в этот момент перед всеми теми, кто жаждет иметь ребенка.

«Как представлю, что мальчик будет носиться по дому, все крушить, загибать пальцы веером, потому что его отец один из самых богатых людей страны. Обязательно меня ни во что ни ставить. Он не будет знать, что такое труд, страдания, он будет получать все по щелчку пальцев, а я стану приложением, нянькой», — думает она, глотая ком в горле.

Она сразу вспомнила отца Ульяны, кто бы он не был, который тоже никого ни во что не ставил.

Но может это надуманные причины? Может быть Нина просто не создана, чтобы быть матерью. Ей вот нравится играть в театре при доме культуры Усть-Горска. Там никто не воспринимает ее как жену Распутина, там она просто хорошая актриса. Особенное уважение она получила, когда отказалась от главной роли. Потому что не хочет негатива, она просто хочет играть.

— Что-то долго, — слышит она голос Бориса и замечает, как напряженно он всматривается в экран. — Все нормально?

Врач наоборот вслушивается в учащенное сердцебиение малыша и как-то резко убирает прибор с живота Нины. Борис не привык, что на его вопросы молчат, и снова привлекает внимание:

— Ричард…

— Да все в общем-то нормально. Вы пройдите в мой кабинет, я сейчас запишу все результаты и к вам приду.

И снова эта натянутая улыбка. А внутри Нины словно волнуется море.

Борис в свою очередь делать поспешные выводы не любит, но есть доля разочарования, что ему не сказали пол ребенка.

Они проходят в кабинет, некоторое время общаются о новом финансисте на комбинате, потом пьют чай. Потом пьют воду. Потом Борис нетерпеливо поглядывает на свои часы и уже встает с кресла, как вдруг открываются двери, и заходит врач.

Уже без улыбки, что еще больше пугает Нину.

— Присядьте, Борис… Александрович. Я изучал тут вашу медицинскую карту. Там указано, что для восстановления работоспособности позвоночника вы применяли немецкий препарат. Все верно?

— Ну… — рявкает Борис. — Я тебя сюда пригнал, чтобы ты изучал мою карту?

— Ну вы же понимаете, что ваше здоровье напрямую влияет на плод.

— Не понял… — басом выдает Борис, и Нина впервые видит его таким. Он никогда не повышает голос. Только если действительно готов убивать. — Я здоров.

— Да, сейчас да. Анализы превосходные.

— Не беси…

— Сядьте, пожалуйста, — говорит Ричард, и Нину начинает потряхивать. Ей это не нравится. Никому не нравится, и обстановка в кабинете становится напряженной. Борис усаживается в кресло и резко хватает руку Нины, словно ему, а не ей нужна поддержка. — Дело в том, что на препарате четко написано, что его нельзя применять беременным и во время лактации.

— Я его и не применяла. И Борис уже был здоров, когда мы…

— Трахались, — подсказывает Борис, и Нина кивает.

— В вашей сперме были остатки препарата, так что считайте его принимала и ваша супруга.

Воцаряется молчание. Нина вспоминает секс в лесу, вспоминает лошадиные дозы, которые колола Борису медсестра.

— Какие побочные эффекты? — сразу спрашивает она.

— Нарушение работы сердца, — обреченно говорит он, и рука Нины почти ломается в ладони Бориса. Она накрывает второй рукой ладонь и мягко вытаскивает.

— У меня?

— У плода. Это чревато пороком сердца.

— Это лечится, — выдыхает Борис, но врач качает головой.

— Дело не в этом. Дело в том, что вы, Нина, вряд ли переживете роды. Я рекомендую… аборт, — выдает он на одном дыхании, словно готовился к этой фразе пол часа. Но так и было. Не каждый день собираешься сказать олигарху, что он должен убить своего ребенка.

— Записывайте на аборт, — тут же выдает Борис, ни секунды не размышляя. Но Нина вскакивает, чуть не задохнувшись от негодования.

— Подожди! Как ты мог так быстро решить…

— Ты сама не хочешь этого ребенка. А рисковать тобой я не намерен.

— Но я еще ничего не решила! Я просто сомневалась!

— Теперь у тебя есть справка, эти сомнения развевающая… Записывайте…

— Нет, нет! — отворачивается Нина. Внутри растет ком. Она не понимает, как такое могло произойти, и главное за что ее так наказывают, выполняя желание, которое она не загадывала.

Она долго смотрит в окно, смотрит на небо, парковку с дорогими машинами. Осознание собственной вины поглощает и не дает дышать. Ведь это она накинулась на Бориса. Если бы подождали, секс был бы гораздо позже. Это она виновата!

А значит ей нести ответственность. И врачам, которые готовы убить плод на шестом месяце развития.

Она ставит руку на живот и внезапно чувствует толчок.

«Нет, маленький. Я никому тебя не дам в обиду».

— Борис говорил, что вы лучший гинеколог из живущих… — оборачивается она, стреляя глазами в бледного гинеколога.

— Я бы не стал заявлять столь громко…

— В любом случае, если мы не сможете спасти меня или ребенка, то вряд ли что-то спасет вас… — поворачивается она к Борису, и он поднимается с кресла… Борис все еще не уверен, но Нина сможет его убедить, что нельзя трахаться, не неся за это ответственности. Даже если этой ответственностью будет жизнь. Нужно нести ответственность за все, что ты делаешь. Платить по счетам, когда их предъявляет судьба.

И этот ребенок родится, Нина не сомневалась.

А они с Борисом сделают все, чтобы он не только вырос здоровым и ни в чем не нуждался, но и знал, что за все нужно платить.