Роман Девочка стального магната глава Глава 123

Сестра. Живая. Невредимая. И даже вполне себе прекрасно выглядевшая. И я не знаю, что меня беспокоит больше. То, что она живая, или то, что я про нее совершенно забыла? А может быть, потому что выглядит Ульяна так, словно никаких бед и не знала никогда.

— Ну что ты стоишь как свечка. Сестренку свою обнять не хочешь?

«Нет», — сразу лупит по мозгам мысль, но я вижу, как рады родители, и подхожу к сестре, которая тут же меня прижимает к себе, обдавая густым запахом духов. Я так и не смогла определиться с ароматом, который мне нравится.

— Вот тебя разнесло, Нинка. Мам, Пап, вы что за ней совсем не следите…

Становится обидно, и мама уже хочет сказать про мою беременность, но я предупреждающе смотрю. И знаете, что, я рада, что вернулась эта Ульяна. И я рада, что она вообще вернулась. Живая, невредимая, такая же бесявая как была.

Она рассказала, что ее купил один бизнесмен и сделал своей постоянной любовницей. Наличие жены ее не беспокоит, так что она, можно сказать, счастлива.

Её рассказ я слушаю, открыв рот, еще больше удивляюсь, когда она говорит, что смогла вырваться лишь на пару дней. На вопрос, почему она не сообщила, что жива и здорова, она ответила:

— Я хотела приехать как королева, а не вся в ободранной одежде после больницы, — объясняет она довольно-таки спокойно, и мне хочется спросить, что она там делала, но, взглянув на Бориса, который вместе с отцом налегает на водку, я понимаю, что задавать такие вопросы — его компрометировать.

Думаю, и сестра это понимает. Потому что поглядывает она на него с опаской.

— Ой. Ну что-то я задержалась, нет, мам, пельмени я точно не буду, — отказывается она и встает. Напряженно смотрит на меня, стоящую у окна, потом на Бориса, что спокойно уплетает пельмени. Затем искренне улыбается родителям и просит. — Проводите меня, дорогие…

И вот то, что в этой фразе не было фальши, а глаза действительно лучились счастьем, дало мне понять, что она любит их. Любит родителей и подсознательно хочет, чтобы они ею гордились. Ну а папе с мамой все равно, кто она и кем будет, они ее любят ни за что, а вопреки. Так и должны любить родители.

Смогу ли я так же полюбить своего ребенка. Наверное, смогу, ведь его отца я люблю, несмотря ни на что…

— Это был нечестный ход, — поворачиваю голову, когда мы остаемся с Борисом наедине.

— Напомни, когда я использовал честные…

— Но ты откровенно врал, говоря, что она мертва, — шиплю я ему, поглядывая на дверь и прислушиваясь к прощанию.

— Мне нужно было выкинуть ее из твоих мыслей, — объясняет он и то, что он вообще ведет диалог, а не привычно молчит, говорит о том, что ему действительно важно донести до меня определенный вывод.

— Ты любишь меня?

Борис поднимается, занимая довольно много пространства на тесной кухне, и уносит тарелку в раковину. Серьезно? То есть ответить на вопрос он не может, зато объясняет насчет сестры.

— Борис, я задала вопрос…

— У меня самолет через три часа, еще переодеться надо.

— Ты издеваешься?! — прикрикиваю я, но резко тушуюсь, когда заходит папа. Он распахивает объятья, но потом, опомнившись, протягивает руку Борису. И тот ее жмет. Тем, что он привез сестру, он фактически уничтожает конфликт, что возник у него с отцом два года назад. Тот, из-за которого он чуть отца не убил, а я, защищая отца, выстрелила в Бориса.

И что теперь. Легковерный папа жмет руку врагу и горячо благодарит за устройство жизни его дочерей. Я закатываю глаза. Не могу находиться в этом царстве раболепия.

— Папа, ты ему так руку оторвешь. И Борису надо на самолет…

— Еще раз спасибо вам за все. Не могу сказать, что согласен с вашей политикой управления заводом…

— Оно мне и не нужно, — кивает Борис и проходит в коридор. Я за ним, и в тесном пространстве мы все-таки умудряемся надеть обувь, взять сумки и выйти за дверь по три раза обнявшись с родителями.

Как только мы садимся в машину, я тут же хочу задать вопрос, который до сих пор бьется птицей в клетке моего черепа, но не успеваю. Жадные губы Бориса накрывают мой рот, а перегородка в машине закрывается, оставляя нас фактически наедине. И если поначалу я теряюсь, плыву, чувствуя долгожданный поцелуй, язык, что орудует, порабощая меня, то стоит Борису сжать мою грудь, прихожу в себя. Сейчас она стала сверхчувствительной и грубость неприемлема.

— Да стой же ты, — отпихиваю и, чтобы он очнулся, хватаю за член так сильно, как только могу. Борис усмехается и шепчет мне в губы…

— Что-то слабо….

— Ты не ответил на вопрос, и я все еще зла на тебя! И сестра могла обрадовать родителей…

— А ты рада, что счастливы они. Особенно, когда у них есть возможность вернуться в Усть-Горск.

— Что? — как же я его ненавижу. — Ты хоть посоветовался с ними. Или, как обычно, поставил перед фактом?

— Они рады… Они будут рядом с тобой…

— Если я буду жить там, что далеко не факт… Так ты любишь меня?

И снова молчание, за которое я готова его просто пришибить. А оказывается, что мы подъехали к отелю, куда он сразу ушел переодеваться. Я остаюсь в машине и перебираю в фантазии способы расправы с мужем. Пожалуй, для этого действительно стоит выйти замуж.

Через десять минут возвращается в привычном костюме Борис и дает команду ехать в аэропорт.

— Ты специально издеваешься? Маринуешь меня…

— Сейчас ты на эмоциях и неспособна воспринять ответ.

— Да что тут воспринимать?! Я задала простейший вопрос. Тебе нужно ответить только «да» или «нет». Любишь ли ты меня?!

— Нет.