Роман Чудовищное предложение глава Глава 30

Когда я был маленьким, часто представлял свою жизнь, сложись она иначе. То есть не брось меня родители. Думаю, этим страдали все сироты. Но никогда, даже в самых смелых мечтах я не смел воображать, что мои настоящие родители богаты.

Впрочем, деньги тогда вообще мало волновали. Самое желанное виделось в другом, в том, что нельзя купить. Закрыв глаза, я представлял хрупкую женщину с нежной доброй улыбкой, она обнимала меня и целовала в макушку, спрашивала, как прошел мой день, и всегда говорила, что все будет хорошо. Было плевать, блондинка она, брюнетка или рыжая, красивая или нет… Она была родной, душевной и понимающей. Как Одри.

Всю дорогу до клиники я молчал, думая о том, как странно складывается моя жизнь, нервничая и при все этом чувствуя сильнейшую поддержку от сидящей рядом девушки.

Она не приставала с разговорами, не навязывала своих идей и советов, только иногда поглаживала мою руку, если та слишком цеплялась за руль, или гладила волосы, плавно переходя на скулы и шепча: “Ты забыл побриться, колючий…”

Одри улыбалась, и мне становилось спокойнее. Она была воплощением всех моих тайных желаний, и я точно знал – могла стать чудесной мамой для наших детей.

А еще опорой для меня, как бы смешно это не звучало.

Потому что не поехала бы она со мной, я бы снова свернул. Уехал домой, так и не притормозив у клиники.

Теперь же, заглушив мотор, я очень старался не показать, насколько сильно меня волнует происходящее. Меня пугал вид миссис Зейн, ее беспомощность и боль во взгляде. И в то же время я понимал, что не смогу простить ее. Тогда зачем мне идти туда?

Хлопнула дверца авто. Я вздрогнул и увидел Одри уже на улице. Она обошла машину спереди и остановилась на бордюре, протягивая мне руку.

Из груди вырвалось рычание.

Поведя плечами, я заставил себя отпустить руль и выйти. Каждое движение давалось с трудом, а мозг фиксировал все, словно в замедленной съемке.

Включил сигнализацию, убрал ключи в карман, подошел к Одри и взял наконец ее за руку. Она тут же сплела наши пальцы, приподнялась на цыпочки и поцеловала меня, сообщая:

– Это просто очередной шаг. Из таких состоит жизнь.

Я не нашелся, что ответить, но в горле застрял чертов комок, мешающий нормально дышать.

На ресепшен нас ждал не кто иной, как Клаус Сайн-Витгенштайн. Поприветствовав нас, он сам представился Одри. Она улыбнулась, пожала немцу руку и сказала что-то обыденно-вежливое, полагающееся в таких случаях. Что именно – не расслышал, по ощущениям казалось, будто закрыл уши ватой. В голове тоже шумело, да и общее состояние оставляло желать лучшего. В итоге только и нашел в себе силы спросить, все ли улажено с пропуском для мисс Тосни? Немец ответил утвердительно, указал в направлении лифтов и пригласил следовать за ним.

Это был очень долгий подъем, хотя сердце отбило всего шестнадцать громких ударов. На нужном этаже нас встретил Маттисон, как и в прошлый раз.

И я остановился, увидев его напротив огромного окна, открывающего вид на Монику Зейн.

– Аарон, – Одри хмурилась, – ты сам на себя не похож. Не заболел?

Заболел.

Эта болезнь называлась “Кошмары из прошлого”, и лекарство от нее было очень горьким.

Черт.

– Нет, все в порядке, малышка. – Голос у меня был хриплым, но уверенным.

– Тогда идем?

– Да.

Томас не шел нам навстречу. Он стоял на своем месте и ждал. Мне даже показалось, что его удивило мое появление, несмотря на нашу договоренность.

– Я рад, что вы пришли, – стоило нам поравняться, сказал он. Посмотрев на Одри, представился: – Томас Матисон. А вы, должно быть, та самая девушка, что пленила Аарона Харриса? Мисс Тосни, полагаю?

Она улыбнулась.

– Все верно.

– Очень рад знакомству с вами.

– Взаимно. – Одри посмотрела на меня, и вдруг ее взгляд скользнул в сторону. Теперь она смотрела на окно. Вернее, за него.

Стало совсем тихо, а я так и стоял полубоком, не решаясь повернуться вслед за невестой.

– Аарон… – шепнула Одри, отпуская мою руку и делая шаг вперед. – О боги…

Мы с Матисоном переглянулись. Тот был бледен, но молчалив. Он больше не настаивал на моем возвращении в лоно семьи. Просто ждал, что я решу.

– Она так одинока, – снова заговорила Одри. – Что с ней такое? Аарон?

Я подошел сзади и чуть сжал плечи невесты.

– Ты побудешь здесь? – спросил, поднимая взгляд и снова наблюдая самый страшный свой кошмар наяву. – Мне нужно войти туда одному.

– Да, конечно. Да. – Она обернулась. Глаза Одри были полны слез. – Ей так плохо…

Я не ответил.

Развернувшись, пошел к двери, ведущей в палату.

Там пахло лекарствами и удручающей тоской. Моника Зейн сидела на кресле у окна, закрытого жалюзи, и смотрела перед собой. Но стоило мне войти, она сжалась, опуская взгляд.

– Добрый день. – Стараясь говорить тихо, я сделал несколько шагов в ее направлении и остановился. – Вы могли бы уделить мне некоторое время?

Она не реагировала.

– Миссис Зейн?

Чуть дрогнув, женщина всхлипнула.

– Моника. – Я сделал еще несколько шагов. – Меня пригласил ваш племянник, Томас. Вы ведь помните его?

Она медленно подняла голову и посмотрела на меня. Меня прошибло током от этого взгляда, полного страхов, одиночества и непонимания.

– Вы врач? – спросила миссис Зейн, разглядывая меня.

– Нет. Я…

Запустив руку в волосы, нервно убрал их назад. Посмотрел на стекло, которое с этой стороны было лишь зеркалом…

– Там люди, – проговорила Моника. – Они смотрят за мной и ждут, пока вернется память.

– Откуда вы знаете? – спросил я.

– Я забыла несколько десятков лет, но не стала полной идиоткой, – раздраженно ответила женщина.

Она нахмурилась и напомнила меня. Словно мое воплощение, постаревшее и облеченное в женскую форму. Удивительно, но даже манера говорить у нас была похожей, а ведь она всего лишь родила меня, сразу после этого исчезнув.

– Так кто вы такой? – Моника постаралась сесть ровнее, при этом кутаясь в белую шаль. – Очередной мозгоправ?

– Нет.

Она недовольно поджала губы, вцепилась в подлокотники, как я цеплялся за руль автомобиля пару минут назад…

– Тогда что вам нужно? – спросила миссис Зейн. – Не понимаю.

– Я пришел, чтобы поговорить.

Еще пара шагов, и вот мы совсем близко друг к другу. Придвинув стул, я сел напротив Моники и, вздохнув, представился:

– Меня зовут Аарон Харрис. Фамилию дали в социальных службах, а имя выбрала мать.

Женщина чуть приоткрыла рот, шевельнув губами. Глаза ее расширились, а пальцы побелели, с такой силой она вцепилась ими в деревяшки.

– Отца моего жениха звали Аароном, – наконец сказала она. – И когда мы подбирали имена ребенку… Мы ведь не знали, девочка будет или мальчик…

Она замолчала, положив руку себе на живот. Погладив его, посмотрела вниз и внезапно расплакалась.

– Теперь его нет. Давно нет. Моего ребенка. – Плечи Моники дрожали, а по лицу текли слезы. Она снова уставилась перед собой, больше меня не замечая, но продолжая говорить: – Они утверждают, что Рональд погиб и я согласилась отдать нашего сына в приют. Просто бросила его там. Одного.

Миссис Зейн перекосило от ужаса.

– Но этого не могло быть. Никогда. Мы так любили друг друга, так хотели нашего ребенка. Я никогда не смогла бы оставить его, что бы ни говорили мои родители. Вы верите мне?

Моника вспомнила обо мне, посмотрела и, чуть нагнувшись вперед, зашептала:

– Называют меня миссис Зейн, говорят, я вышла замуж за того мерзкого толстяка, что вечно смотрел так странно… Партнер отца. От него всегда пахло ужасно.

Я молчал.

Слушал не перебивая, глядел.

Я не мог шевелиться, только сжимал челюсти так крепко, что они вот-вот грозили превратиться в крошку.

– Вас послал тот молодой человек, – продолжала миссис Зейн. – Томас. Да, он может быть моим племянником. Он похож на того малыша, которого я помню, хоть и весьма отдаленно. Но говорит страшные вещи. Я не поддамся. И все эти образы, что всплывают в моей голове… это от их лекарств. Они пичкают меня наркотиками, чтобы обмануть. Поэтому мне кажется, что я вспоминаю этого мерзкого Зейна рядом с собой… Мне нужно выбраться отсюда и найти своего мальчика. Понимаете?

Я кивнул.

– Вы поможете мне найти моего сына? Он там совсем один, думает, что не нужен мне. Мой малыш…

– Он давно не малыш, – хрипло проговорил я. – Ваш сын вырос, Моника, и все, что говорит Томас, правда. Кто-то заставил забыть прежнюю любовь и сделать выбор в пользу выгодного брака, где не нужен был ребенок от нежелательного человека.

– Нет, – она покачала головой.

– Да. Меня зовут Аарон Харрис. Имя мне дали вы перед тем, как покинуть больницу. Отрицание приведет вас к сумасшествию, вы должны принять то, что сделали, и понять, что все образы в вашей голове – правда.

– Нет!

Она комкала в руках шаль, смотрела куда-то в сторону и беспрестанно качала головой.

– Да. Ваш жених погиб, надежды были разрушены, а родственники настояли на своем. Вы сделали так, как им казалось правильным. И с тех прошло тридцать лет, Моника.

Я собирался встать и выйти, попросив Матисона вызвать врача для миссис Зейн. Ей нужно было успокоиться, как и мне.

Но она вдруг вскочила с кресла, встала надо мной и обхватила мое лицо руками, заставив посмотреть на нее снизу вверх. У нее были сухие шершавые ладони, но хватка оказалась едва ли не железной.

– Быть не может, – шепнула Моника, разглядывая меня, чуть подслеповато щурясь. – Но это действительно…

Она рвано всхлипнула, отпустила меня и зажала рот руками.

Я поднялся.

– Ты уйдешь? – спросила она, снова протягивая ко мне руки. Кажется, хотела удержать, но опомнилась и просто опустила их, продолжая вглядываться в каждую черточку моего лица. – Ты и правда мой сын? Аарон? Это так несправедливо, правда? И тебе тридцать лет? Боже… Как мне принять это? Ты ненавидишь меня?

– Нет.

Ответил раньше, чем обдумал. И сразу понял, что сказал правду. Ненависть, если и была, растворилась без следа в тот миг, когда наши глаза встретились. Она сама не могла простить себя. Жизнь наказала Монику Зейн, отняв память и отмотав время назад. Дав понять, сколько она потеряла и что совершила. Я видел, что она кается, и не мог держать на нее зла.

– Не уходи, – прошептала та, что родила меня, – прошу. Расскажи о себе. И обо мне. Пожалуйста.

– Я ничего о тебе не знаю, – сказал, устало вздохнув. – Но хотел бы знать, пожалуй. Поэтому тебе нужно вспоминать. И когда ты будешь готова, скажи Томасу, он снова меня позовет.

– И ты приедешь?

– Да.

– Обещай.

– Я обещаю.

Она кивнула, нервно стирая с лица слезы, не желающие прекращаться. Протянула руки вперед и осторожно коснулась моих волос у виска. Провела кончиками пальцев чуть ощутимо и сказала тихо:

– Мне так страшно принимать эту жуткую правду.

– Правда болезненна, но от нее нельзя отворачиваться. – Я взял ее руку в свою, чуть сжал и отпустил, повторяя слова Одри: – Все будет хорошо. Это всего лишь очередной шаг, из таких и состоит жизнь. Когда будешь готова, зови меня, я… буду всегда на связи.