Роман Чудовищное предложение глава Глава 17

Женское сознание всегда казалось мне непонятным темным лесом. Притом если в настоящий я с удовольствием ходил один на несколько суток, чтобы разгрузиться и по-новому взглянуть на ситуацию, то в чащу женских мыслей не сунулся бы даже под угрозой расстрела.

Раньше.

Мне было совершенно плевать, что там в голове у очередной Кристи, и вообще от любых дам в своем окружении я требовал исполнения тех функций, ради которых с ними работаю. От секретарей – нормального делопроизводства, от любовниц – хорошего минета и страсти в постели. Четко оговоренные функции. Своеобразный договор, в рамках которого мы сотрудничали, и я четко знал свои права и ее обязанности.

Раньше.

А потом в доме появилась хрупкая девушка, которая должна занять место в моей жизни, а не только на члене. Девушка, которую я назову женой. Девушка, которая родит мне детей.

Нет, я прекрасно знал, что многим мужчинам из моего круга наличие жены ничуть не мешало гулять налево. Да полно, кому это когда-либо мешало? Но как говорил один мудрый человек: верность – это вопрос выбора. И уважения к своему выбору.

Одри Тосни. Тонкая, как тростинка, женщина с горячей кровью. И сейчас, на заре нашего знакомства я должен сделать выбор, строю ли я нормальную семью или довольствуюсь ее имитацией для публики.

Я не хотел подделки. Слишком уж часто мне пытались ее впарить по жизни, чтобы я сейчас сам на это добровольно пошел.

Потому вместо того, чтобы осадить внезапно взревновавшую невесту, я ее успокоил и зацеловал, с трудом удержавшись от того, чтобы не продолжить доказывать в спальне, что хочу только ее.

А это так и было.

Сегодня на званом вечере, где была разодетая в алое платье Кристи, что всегда меня заводила, я постоянно сравнивал теперь уже бывшую любовницу с невестой. И первая проигрывала по всем параметрам. Я не хотел ее.

Все мысли, все желания были сосредоточены на изящной фигуре в элегантном светлом платье. Она была одета скромно, но взгляды каждого второго мужчины в зале задерживались на Одри не только из праздного любопытства. В них светилась та же похоть, которая не давала мне спать этой ночью. Лишь небо знало, чего мне стоило проводить малышку до двери и не зайти!

Горячая девочка вряд ли смогла бы долго противиться моему натиску и своей природе, но что-то подсказывало, что нужно повременить. Девственница – тот плод, который нужно срывать спелым, истекающим соками. Вспомнив, какова на вкус маленькая скромница, я почувствовал, как к паху прилила кровь, и тихо выругался. Трахаться хотелось до звона в яйцах.

С тоской посмотрев на вздыбившуюся ткань, я отправился в душ. Холодный, очень холодный душ.

На следующее утро я выехал из дома очень рано, еще до того, как встала Одри. И уже садясь в машину, подумал, что, возможно, в будущем все же стоит завтракать вместе. Это может стать хорошей семейной традицией.

По дороге в офис заехал к дому Донована, который обитал в неплохом райончике, где мы снимали ему корпоративную квартиру. Едва поверенный сел в машину, я заговорил:

– У меня для тебя есть несколько поручений.

– Внимательно слушаю. – Помощник и правда изобразил трепетное внимание на лице, и я ощутил укол раздражения от подобострастия.

Мотнув головой, я постарался избавиться от предвзятости. Он отличный специалист.

Кратко изложив некоторые деловые моменты, которыми Донован должен был заняться, я наконец перешел к личным.

– Оплати квартиру для Кристи Амеллы на три месяца вперед, пополни ее счет стандартным ежемесячным переводом и уведоми по почте, что мистер Харрис более не нуждается в ее услугах.

Донован даже оторвался от своего планшета, в котором записывал распоряжение, и, выгнув бровь, спросил:

– Как понимаю, мы ищем замену? Вам предоставить списки?

– Нет, замену мы уже нашли, – довольно усмехнулся я и хлопнул помощника по плечу. – И все благодаря тебе! Рекомендация обратить внимание на мисс Тосни была очень дельной.

– Спасибо, – улыбнулся в ответ адвокат.

Хотя, если по совести, в том каталоге больше и взглянуть было не на кого. Девушки как на подбор. Одна толстая, другая тощая, третья с лошадиным лицом, у четвертой глазки маленькие. Ну а о тех немногих хорошеньких, что оставались, шли мутные слухи. Мне приглянулась одна блондиночка, но Донован сказал, что у нее много темных пятен в личном деле.

Оставалась Одри.

Лот, на который я сделал ставку и, кажется, выиграл состояние. То самое, которое не измеряется никакими деньгами.

Что касается Кристи…

Возможно, кто-то сказал, что это неэтично – таким образом расставаться с женщиной. Но, как я уже говорил, в моем мире все было строго регламентировано. С Кристи у меня не было отношений. Я ее трахал на определенных условиях.

Это деловое соглашение. Ничем не хуже любого другого. Стало быть, с чего это я должен вести себя с ней иначе, чем с любым другим поставщиком услуг? Лишь потому, что она не воду в офис, к примеру, доставляла, а ноги раздвигала? Увольте.

За этими мыслями мы подъехали к зданию. Поднявшись на нужный этаж и окунувшись в привычную суету, я практически сразу почувствовал неладное. Интуиция не подвела.

Секретарша, едва увидев меня на пороге приемной, подскочила и проговорила:

– Мистер Харрис, вас ожидают… Мне пришлось проводить их в конференц-зал, так как они отказались сидеть в приемной.

– Кто это у нас такой наглый… и ранний? – осведомился я, бросив взгляд на часы, стрелка которых только-только миновала десять.

– Мистер Сайн-Витген… штайн, – чуть запнулась девушка. – И с ним какой-то мужчина. Я его точно видела, но имени не вспомнила, а он не представился. Наверное, нужно было вызвать охрану, но ведь вы же уже встречались с мистером Сайн…

– О как. – Я нахмурился, перебив Миранду, а где-то под ребрами кольнуло нехорошим предчувствием.

Немец мог вернуться только по одному-единственному поводу. Если анализ дал положительный результат.

– Сказать им, что вы сейчас подойдете?

– Нет, – покачал головой я, направляясь в свой кабинет. – Раз приехали – пусть ждут. В конце концов, у них не было никакой гарантии, что я приеду в офис утром.

– Ну, обычно вы своим привычкам не изменяете, – осторожно сказала секретарша.

– Но они про это не знают.

И ушел в кабинет. Дверь захлопнулась, отрезая меня от всего мира и оставляя наедине с собой.

Спокойствие вернулось быстро.

Я сел в большое кожаное кресло и, крутанувшись на месте, с интересом посмотрел на циферблат настенных часов.

Итак, в данный момент в зале для переговоров сидят два господина и наверняка мне заявят, что отыскали родственников, которые кинули младенца в роддоме, а сейчас вдруг всполошились.

Что там немец говорил про предполагаемую мать? Попала в аварию и после этого резко переосмыслила жизнь.

Но секретарша сказала, что с Сайн-Витгенштайном пришел мужчина, а не женщина.

Отец, брат, дядя?

Если честно, то мне хотелось послать их куда подальше. Но из глубины души поднималась тень того мальчика, которым я некогда был, и она изводила меня болезненным любопытством.

Мне хотелось ее видеть. Узнать имя.

Узнать почему? Кем нужно быть, чтобы бросить своего ребенка?! Бросить, вычеркнуть из жизни и памяти и за тридцать лет ни разу даже не поинтересоваться, что с ним стало!

Где она была, когда я болел или когда валялся на больничной койке с первым переломом? В детском доме жестокие порядки, и впервые мне сломали руку в драке в девять лет. И ночь, полная бесконечной боли, мне запомнилась на всю жизнь. Я тихо выл в подушку, закусывая ее угол, и плакал в последний раз в жизни. В последний же раз я звал мать.

Наверное, именно тогда окончательно понял, что никто не придет. Никто. Никогда. Я один и могу рассчитывать только на себя.

Это воспоминание прошлось по моим нервам, словно оголенный провод на двести двадцать вольт. Тряхнуло так, что я судорожно сжал руки в кулаки, чтобы хоть как-то усмирить дикую потребность крушить все вокруг. Оно же подтолкнуло к тому, что я больше не хотел растягивать ситуацию. Забил на первоначально злорадную задумку, заключающуюся в том, чтобы заставить визитеров ждать минимум полчаса, и вышел из кабинета.

Путь до зала переговоров прошел как в тумане. Знакомые коридоры, обезличенные светлые стены, привычно шарахающийся в сторону персонал.

Прозрачные двери открылись быстро и неслышно. Ко мне тотчас обернулась сидящие за овальным столом мужчины. И самое удивительное, что того, второго, я тоже знал.

– Добрый день, мистер Харрис, – ровным тоном поприветствовал меня высокий брюнет, делая несколько шагов навстречу и протягивая ладонь для рукопожатия. – Рад снова увидеться, хотя и не думал, что это будет в такой ситуации.

Мы и правда были знакомы. Томас Матисон – один из богатейших людей Нью-Йорка. Но наши интересы никогда не пересекались, потому знакомы мы были шапочно.

– Добрый день, мистер Матисон, – с усилием вытолкнул из себя я и совершенно искренне сказал: – Не могу сказать, что думаю так же.

Томас недоуменно обернулся на Клауса, немец же сделал вид, будто разводит руками, а в следующий миг тоже поднялся из-за стола и протянул мне руку для приветствия.

– Мистер Харрис.

– Гер Клаус… – отозвался я, отдавая дань приличиям. – Так чем обязан столь незапланированному визиту с утра пораньше?

Я выбрал стул напротив этих двоих и, отодвинув, сел, откинувшись на спинку.

Стоявший до сих пор Томас тоже расположился на своем месте. Судя по его лицу, он не ожидал, что встреча пойдет в таком “добром” ключе. А вот Клаус остался стоять и даже изображал подобие улыбки.

– Я принес вам результаты анализов, – объявил он. – Положительных анализов, мистер Харрис. Поэтому я рад сообщить, что нашел вашу мать.

С этими словами он протянул мне запечатанный конверт, который тут же предложил вскрыть канцелярским ножом.

Но я не спешил, и так обо всем догадался. Глядя сейчас на Томаса, с прискорбием замечал общие черты в лицах. Мимолетные, но все же. Например, крошечная родинка в уголке правого глаза или форма носа.

С другой же стороны, ну нос и нос. У всех людей есть носы, они априори похожи.

– А второй конверт, стало быть, у вас, мистер Матисон? – озвучил я свое предположение, поглядев еще раз на гостя. – Ну и кто мы друг другу? Братишки? Как в индийском кино?

– Не смешно, – отрезал Томас. – Если вы думаете, что я приехал сюда шутить шутки, то ошибаетесь. Дело серьезное.

– Куда уж серьезнее, – с горечью усмехнулся я и все же вскрыл конверт.

Строчки побежали одна за другой. Термины, имена, нумерации образцов и имя женщины, которую с результатом, близким к ста процентам, признали моей матерью – Моника Зейн.

Нахмурившись, я еще раз поднял глаза на Томаса. То, что фамилии у него и “моей мамаши” были разные, тоже наводило на мысли. И все же я произнес:

– Я собираюсь перепроверить каждую строчку в этом конверте и закажу повторные анализы. С моей стороны было бы глупо доверять чужому исследованию.

– О да! – с сарказмом отозвался Матисон. – К вам же, наверное, каждый день приходят миллионеры и говорят, что вы наследник состояния с семью нулями.

– Как вы могли заметить, – в тон заявил я, – в подачках не нуждаюсь.

– А вот в хороших манерах очень даже, – отозвался он, и мои кулаки зачесались.

Я до сих пор не понимал, почему приехал именно Матисон, если розыск объявила моя потерянная мамочка.

– Так где миссис Зейн? – поинтересовался я.

– Моя тетушка пока не может вставать после аварии, хотя спустя пару месяцев обязательно это сделает. Но сейчас ей важны поддержка и понимание. Именно поэтому я приехал сюда к вам лично просить быть с ней более…

– Более каким? – подтолкнул я его к ответу, а у самого внутри все кипело.

Обалдеть. Значит, Томас мой кузен и явился просить за тетку-кукушку.

– Более сдержанным с ней. О вашем тяжелом характере наслышаны все в Нью-Йорке, а тетушке Монике нельзя волноваться. Она и так многое пережила.

Кажется, это была последняя капля.

– Серьезно?! Она пережила, а я нет?!

Очень хотелось попросить в этот момент гостей убраться и желательно куда подальше.

– Мистер Харрис, – примирительно вступил в разговор немец. – Мы прекрасно понимаем ваши эмоции. Всем тяжело, однако вам все же стоит выслушать, что расскажет Томас. Ваш кузен не желает вам зла…

Здесь я был готов усомниться. Пожалуй, если бы наши сферы с Матисоном не были столь различны, я бы решил, что он так выбивает из колеи конкурента. Весьма верный способ, так как сейчас я был далек от адекватного состояния.

– Так что там за история? Я готов проникнуться тяжестью момента, – не скрывая иронии, произнес я. – Какие же причины могут оправдать мать, которая бросила ребенка?

Признаться, я ожидал услышать сказку о том, что моей “мамочке” злые доктора сообщили, будто я родился мертвым. Но нет, меня и тут удивили.

– К сожалению, таких причин нет, – припечатал Матисон. – В молодые годы Моника была слишком импульсивна. И когда ее родители, мои бабушка и дед, стали настаивать на договорном браке с мистером Зейном, она сбежала из дому. Мой ныне покойный дядюшка был неплохим человеком, но, как и заведено в кругах, подобных нашему, в браке предпочел выгодную партию. Однако невеста была категорически против. Да и восемнадцать лет, сами понимаете. Молодежь, алкоголь, байкерские компании. Твой отец был кем-то из них, и вроде бы они с Моникой даже собирались пожениться, но он разбился на мотоцикле. И тогда тетушка вернулась домой, уже беременная тобой, причем на приличном сроке. Бабушка и дедушка настаивали на прерывании, но ни один врач не взялся. В итоге беременность постарались скрыть, а Монику убедили, что ты ошибка ее молодости. Поэтому сразу после твоего рождения она подписала отказ.

Я злился, и мои челюсти сжимались до боли в суставах. Еще немного – и зубы могли начать крошится. Матисон рассуждал обо всем так спокойно, что хотелось немедля вмазать ему в морду. Он же не о кукле говорил, а о живом младенце. Обо мне!

– В конечном счете брак тетушки и мистера Зейна вышел неудачным. Они, разумеется, продолжали быть вместе, но детей у них не получилось. Врачи поставили Монике бесплодие, да и нервы у нее сдавали. Она несколько раз пыталась тебя найти, но ее всегда останавливали. Ты был тайной, которую хотели похоронить навсегда. Черное пятно на роду нашего дома. А потом так случилось, что я потерял свою мать. Тетя же потеряла сестру, и тогда она заменила мне ее. Поэтому я прекрасно понимаю вас, Аарон, и ваши эмоции. Вы наверняка обижены, но Моника не плохой человек. Просто она ошиблась, за что платит теперь всю жизнь. И пыталась искупить вину через заботу обо мне, поэтому и заботилась, как о родном сыне, и я сейчас готов платить ей тем же.

– Чудесная история. – Я даже поаплодировал. – Только я слабо проникся, чтобы воспылать всепрощением.

– Никто и не требует от вас всепрощения, мистер Харрис, – вновь встрял Клаус. – Но неужели вам неинтересно с ней встретиться?

На мгновение я задумался. Интересно или нет? Да я даже не представлял, что ей скажу. А она мне?!

– Вот видите, вы молчите, – продолжил детектив. – Томас лишь говорит, что сейчас его тетя раскаивается в своем поступке. Хотела бы загладить вину, но мы все понимаем, что это фактически невозможно. И все же вам стоит хотя бы дать шанс матери…

– Жаль, мне никто не дал шанс в свое время, – скупо произнес я. – Все пришлось делать самому.

– И все же рано или поздно вам придется встретиться, – качнул головой немец. – Потому что ваша мать уже знает, что вы нашлись, и от своего намерения взглянуть на вас ни за что не отступит. Она несколько… упряма.

– Так и есть. И я бы хотел, чтобы ваша встреча не была враждебна, – добавил Томас. – Мешает ваша несдержанность. Вы должны понять, она не собирается навязывать свое общество бесконечно, но поставьте себя на ее место. Узнай вы, что есть шанс встретить сына, потерянного много лет назад, что бы сделали?

– Я бы его не потерял. Ни за что на свете, – припечатал я, поднимая тяжелый взгляд на Томаса Матисона. – А на меня можно посмотреть благодаря вездесущей прессе. Скоро выйдет статья о помолвке, там будут фото.

– Фото?! – Матисон чуть опустил голову, продолжая смотреть на меня и разъяренно дышать. Словно бык, вот-вот готовый броситься на красную тряпку. Похоже, бесили друг друга мы обоюдно.

– Мистер Харрис. – Томаса загородил немец. – Сегодня мы в любом случае пришли лишь для того, чтобы сообщить вам приятные новости. Для моих клиентов они приятные, так ведь, мистер Матисон?

Новоявленный кузен что-то прорычал.

– Ну вот и чудесно. – Скупо улыбнувшись, Клаус подхватил свой чемодан и развернулся к выходу, продолжив громко говорить, но уже вроде как не для моих ушей: – Считаю, встреча прошла успешно. И в целом события разворачиваются неплохо. Но для хорошего исхода нужно время, торопить события бывает очень глупо.

Перед тем как покинуть помещение, Матисон обернулся. Он посмотрел мне в лицо долгим задумчивым взглядом, потом неожиданно усмехнулся и вышел.

Что творилось в голове у родственника, я не знал и знать, если честно, не хотел. Прикрыв на время глаза, я прокрутил в голове основные моменты-выдержки из нашей беседы и набрал Донована.

– Слушаю, – как всегда быстро ответил он.

– Ко мне тут родственник приходил.

– Это вы фигурально выражаетесь или?..

– Матисон Томас, – ответил я. – Кузен. Матисон и я – родня. Представляешь такой поворот? Подними на него все, что сможешь. И еще мне нужна ответная экспертиза, подтвердить или опровергнуть кровные узы.

– Думаете, такому человеку есть смысл обманывать? – Донован говорил тихо, не спеша. – Он очень богат…

– Знаю, – отмахнулся я. – Но мне подачки не нужны и до богатства их семьи дела нет. Я просто хочу знать, правду они мне втирали или ложь? И что там с Кристи?

– Вечером поеду к ней и сообщу о вашем решении.

– Не тяни, Донован, – нахмурившись, постучал по столу. – Да, и скажи, что если еще раз посмеет подойти к Одри, вылетит из города без документов и вещей. Я могу быть щедрым, но могу стать и злым. Очень злым.