Роман Беременность на сдачу глава Глава 55

— Вы меня видите? — слышу сквозь пелену, но не могу пошевелиться.

Тело совершенно не слушается, голова ватная, и я просто не могу управлять собой. Пытаюсь раскрыть глаза, но не получается, поэтому я просто издаю болезненный стон, или мне кажется, что это происходит.

— Позвольте мне, — до боли родной голос врезается в сознание, после чего я чувствую горячее касание к руке.

— Вероника, ты меня слышишь? — Матвей легонько гладит меня по руке. — Просыпайся, малышка, тебе пора увидеть деток.

Я резко распахиваю глаза и пытаюсь сесть, но голова кружится, и я откидываюсь обратно.

— Где дети? — первое, что спрашиваю, с надеждой смотря на Матвея.

— Все в порядке, — успокаивает он. — С детьми все в порядке.

— Где они? — губы пересохли, и я едва ли могу говорить. — Почему я так сложно приходила в себя?

— Ты потеряла сознание, Ника, — поясняет Матвей. — Наши малыши здесь. — Он кивает в противоположную сторону, и я поворачиваю голову.

У кровати стоит широкая кроватка, в которой лежат малыши. Я пытаюсь приподняться, но тело ослабело и все еще не слушается меня, поэтому все, что я могу, — это коснуться металлической спинки и с силой сжать ее.

— Я хочу их на ручки, — выдаю я и с надеждой смотрю на Матвея.

— Конечно.

Он помогает мне сесть, приподнимает спинку кровати и спрашивает, как я себя чувствую. Я отвечаю, что все хорошо, но все еще чувствую легкую слабость.

— Вот. — Матвей протягивает мне дочь и помогает держать ее, потому что я чувствую, как дрожат руки. — Три килограмма триста граммов, Ника. Ты родила здоровую девочку.

— А сын? — спрашиваю я. — С ним все в порядке?

— Да, малыш, — отвечает Матвей. — Подержишь дочку, и я дам тебе сыночка. Ты потеряла много крови, Ника, поэтому у тебя такая слабость и ты практически ничего не можешь. Не переживай, все скоро встанет на свои места.

Я едва улыбаюсь и прислоняюсь поцелуем к малышке. Не могу налюбоваться на ее светленькое личико, на темные коротенькие волосики и курносый носик, который она морщит, когда Матвей забирает ее, чтобы положить обратно. Я держусь, стараясь не плакать.

Когда же Матвей передает мне сына, я не сдерживаю слез. Пускай он почти ничем не отличается от своей сестрички, но я улавливаю в его внешности полную копию Матвея. Те же губы, та же посадка глаз и положение бровей, длинные ресницы и хватка пальчиков.

— Он твоя копия, — сквозь пелену слез говорю я. — Хочу подержать их. Вместе.

— Потом, Ника, — уверенно говорит Матвей. — Тебе нужно отдохнуть, ладно?

Я слабо киваю и вытираю слезы, когда муж забирает детей.

— Я буду с ними, а тебе нужно поесть и поспать. Не переживай, все в порядке. Просто постарайся отдохнуть.

— Я не могу, — упрямо говорю я. — Мы должны выбрать им имена. — Матвей улыбается и качает головой, будто поражаясь моему упрямству. — Я хочу назвать дочку Дашей.

Матвей резко оборачивается и замирает. Смотрит на меня, после чего уточняет:

— Ты не шутишь?

— Нет, — я качаю головой, — думаю, ты бы тоже этого хотел.

— Да, — тихо выдыхает он. — Спасибо тебе.

— Как назовем сына? — спрашиваю, потому что насчет сына я не думала.

— Как ты хочешь?

— Даня, — слабо говорю я. — Данил. Красивое имя.

— Пусть будет Даня. Теперь ты отдохнешь?

— Я постараюсь.

***

В следующий раз, когда я просыпаюсь, не нахожу в палате ни Матвея, ни детей, поэтому в ужасе зову медсестру и сбивчиво прошу помочь мне встать.

— Простите, но вы не можете, — говорит она и пытается уложить меня обратно, но я непреклонна.

— Нет моих детей и мужа, понимаете?

— Успокойтесь, — девушка удерживает меня, — они пошли на прививку.

Я не верю, все равно рвусь вперед, когда слышу:

— Что здесь происходит?

Матвей стоит на пороге и недоуменно смотрит на мои попытки бороться с медсестрой. Он удерживает на руках моих малышей, и я успокаиваюсь, откидываюсь назад и выжимаю слабое:

— Простите.

— Можете идти, — говорит Матвей и укладывает малышей в кроватки.

— Прости, — говорю я. — Я испугалась, что…

— Ника, — Матвей хватает меня за руку, — я просил верить мне, да? С ними ничего не случится. Я здесь двадцать четыре часа в сутки, слежу за тобой и малышами. За дверями охрана, которая не пустит сюда никого. Ты не веришь мне?

— Верю, — тут же лепечу я. — Верю, конечно, но… я не могу избавиться от плохого предчувствия.

— Все нормально. Олег не дает о себе знать, но я уверен, что он знает, что ты родила. Поверь, он не сможет сделать ничего, к тому же ему нужен ребенок, а не попытка попасть в новости с оповещением, что известный бизнесмен Медов попытался незаконно выкрасть ребенка. Я прошу тебя успокоиться. И поесть, — добавляет он. — Тебе нужно набираться сил, а Дане с Дашкой приучаться к грудному молоку.

Чувствую себя ужасной матерью. Пока Матвей возился с малышами, я отсыпалась, а когда проснулась, первым делом подумала бог знает о чем. Даю себе слово, что с этого момента буду во всем верить своему мужу. Он сделал достаточно для того, чтобы я могла доверять ему.

— Прости меня. — Я тянусь к нему и обнимаю за крепкие плечи. — Прости за сомнения, что одолевают меня. Я обещаю, что буду тебе верить, Матвей.

Я действительно постараюсь.

И стараюсь все оставшееся время, что провожу в больнице. Больше не вздрагиваю, когда их нет в палате, не нервничаю, когда Матвей говорит, что ему нужно уехать. Я доверяю даже тогда, когда мужу отдают детей, а меня оставляют на день, чтобы понаблюдать за моим состоянием. Я ничего не говорю, хотя внутри меня сжимается огромный спазм и не дает даже нормально вздохнуть. Я люблю своего мужа, окончательно и бесповоротно влюбляюсь в него, но не могу успокоиться, зная, что есть тот, кто желает забрать мою дочь.

Я не сплю всю ночь перед выпиской и утром просыпаюсь с темными кругами под глазами. Доктор сетует на то, что я должна беречь себя, но мне не до этого. Я жду заветной подписи с подтверждением того, что могу покинуть чертову больницу и покормить своих детей, крепко прижав их к груди, а не собирая молоко в бутылочку.

— Ты готова? — слышу сзади и молниеносно оборачиваюсь.

Матвей стоит с цветами и небольшим подарочным пакетом, а я… со страхом спрашиваю:

— Где дети?